Здесь идёт речь только о 185 генералах, служивших в Штабе РККА. Большинство из них состояли на службе в РККА добровольно, и только шесть по мобилизации.

Списки взяты из книги А.Г. Кавтарадзе «Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг.» . Академия Наук СССР, 1988 г.

В тот же список генералов Генерального штаба Императорской армии, служивших в Штабе РККА, включены офицеры в чине полковника, подполковника и капитана. Весь список (включая генералов) составляет 485 человек.

Для того чтобы оценить оглушающую цифру в 185 генералов на службе РККА, интересно сравнить ее с цифрой числа генералов Генерального штаба в канун Великой войны. На 18 июля 1914 года в корпусе офицеров Генерального штаба (Генштаба) состояло 425 генералов. В конце войны их было, несомненно, больше. Показательной цифрой будет все-таки отношение 185 к 425, что составляет 44%. Сорок четыре процента царских генералов от общего их числа в канун войны перешли на службу РККА, т.е. служили на красной стороне; из них шесть генералов служили по мобилизации, остальные добровольно.

Стоить назвать этих шестерых генералов, не пожелавших добровольно служить в РККА и служивших помимо желания, по мобилизации, т.е. по принуждению, что делает им честь. Все шесть генерал-майоры: Алексеев (Михаил Павлович, 1894), Апухтин (Александр Николаевич, 1902), Верховский (Александр Иванович, 1911), Солнышкин (Михаил Ефимович, 1902) и Энгель (Виктор Николаевич, 1902). В скобках указаны годы окончания ими Академии Генерального Штаба. В чинах полковников, подполковников и капитанов значится также весьма большое число лиц, служивших в РККА.

Общая цифра - в 485 офицеров царского Генерального штаба, как и цифра 185 из числа генералов в этом списке, служивших в Генеральном штабе РККА, также неожиданна.

Из числа других кадровых офицеров Императорской армии значится 61 человек, из них 11 в чине генерала, в списке под заглавием «Военные специалисты - командующие армиями». (Вероятно, этот список надо понимать в том смысле, что 61 человек занимали высокие командные должности в РККА, так как 61 армии не могло существовать у красных.)

Список, указывающий 185 царских генералов на службе РККА, следует понимать, по-видимому, в том смысле, что большинство из них в чине генералов работали в советских штабах и из их числа 11 человек на фронтах.

Кроме офицеров Генерального штаба, составлявших советский Генеральный штаб, автор приводит списки офицеров по родам оружия и специальностям, не входившим в советский Генеральный штаб.

В их числе было также много офицеров в генеральских чинах. Не приводя их фамилии, укажем их число:

Если добавить к предыдущей цифре офицеров в генеральском чине в Главном штабе РККА 185 цифру в вышеприведенной таблице 99, общее число царских генералов на советской службе составит 284 человека.

Цифра 284 настолько внушительная, что она вызывает сомнение. Не включил ли советский историк офицеров царской армии, которые в действительности не служили на красной стороне?

Предположение может быть следующее: советский историк мог включить в эти списки расстрелянных офицеров царской армии в целях показать читателю, что на советской военной службе состояло большинство царских офицеров, особенно в генеральских чинах.

Проверить такое предположение можно, только опубликовав в зарубежной печати фамилии перечисленных в списках советского историка и просить потомков кадровых офицеров Императорской армии и гвардии проверить советский источник.

Из моего опыта жизни в СССР, который частично описан в моих «Воспоминаниях», печатающихся в зарубежной печати, например, в газете «Русская жизнь» в Сан-Франциско, я могу привести несколько примеров офицеров, оставшихся на красной стороне. В их числе - мой дядя (брат моей матери) Лаврентий Лаврентиевич Буман, черный гардемарин и мичман флота производства 1916 года. Затем Бек-Агамалов, белый гардемарин, мичман флота, и Кедров, который был в чине капитана 2-го ранга советского флота.

Все трое ненавидели Советскую власть. Все трое были преподавателями Военно-политической академии имени Толмачева в Петрограде. Никто из них не был членом компартии СССР.

Мой дядя Буман остался на красной стороне по инерции. Он жил в Петрограде в 1917 году, женился и бежать на юг с молодой женой не мог или не хотел и не вдавался в политику. Он был мобилизован красными в 1918 году в Волжскую флотилию, потом был долгие годы штатским, а затем поступил в упомянутую академию, из которой был вскоре уволен за переписку с заграницей.

Агамалов и Кедров продолжали служить в академии, но прекратили знакомство с моим дядей после его увольнения. Упомяну еще Беллевича, офицера флота, которого я встретил в 1935 году во Владивостоке, где он командовал шхуной «Работница» на положении ссыльного. Позже он умер на золотых приисках на Колыме.

Таким образом, даже из моего очень узкого круга знакомых в советском Петрограде видно, что военные царского времени в СССР оставались и, по-видимому, их действительно было много.

Во главе антибольшевистского движения мы не найдем никого из петербургской элиты. Ну разве что с большой натяжкой к ней можно отнести бывшего императорского флигель-адъютанта Павла Скоропадского, да и того уютно устроившегося на посту гетмана УНР. Среди лидеров же белых армий их не было вообще.

Генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин был внуком крепостного крестьянина, отданного в рекруты. Его друг и соратник Л. Г. Корнилов был сыном хорунжего Сибирского казацкого войска. Из казаков были Краснов и Семенов, а генерал-адъютант Алексеев родился в семье солдата, который своим упорством выслужился аж до майора. «Голубых кровей» (в старинном понимании этого выражения) были только шведский барон Врангель и потомок пленного турецкого паши А.В. Колчак.

А как же князь и генерал А.Н. Долгоруков, спросите вы. Однако судите сами, кем можно назвать этого командующего армией гетманской УНР, который бросил свои войска и вместе со Скоропадским сбежал в Германию еще до того, как к Киеву подошел Петлюра. Именно он стал прообразом «канальи Белорукова» - персонажа повести Булгакова «Белая гвардия».

Небезынтересен и такой факт: несмотря на то, что в 1914 году в Российской империи было около 500 тысяч мужчин-дворян (от князей до самых захудалых помещиков и новопроизведенных дворян), более половины из них предпочли избежать службы в армии – всяческими хитростями, а то и просто взятками избегая призыва. Поэтому уже в 1915 году в офицерские должности начали массово производить «неблагородных», давая им чины прапорщиков и подпоручиков.

В итоге к октябрю 1917 года в русской армии насчитывалось около 150 тысяч офицеров, включая военных специалистов (инженеров и врачей). Однако когда в декабре того же года Корнилов и Деникин начали формировать свою Добровольческую армию, на их призыв откликнулись всего полторы тысячи офицеров и столько же юнкеров, студентов и простых горожан. Лишь к 1919 году их число возросло на порядок. Колчаку же пришлось мобилизовать бывших офицеров силой – и воевали они с большой неохотой.

Что же делали остальные «их благородия», которые не эмигрировали в Париж и не прятались дома за печкой? Вы будете удивлены, но 72 тысячи бывших царских офицеров служили в Красной армии.

Первые из них пошли туда совершенно добровольно. Наиболее известным из «починщиков» был подполковник Михаил Муравьев, который в январе 1918 года всего с одной сводной бригадой (около 6 тысяч донецких красногвардейцев и слобожанских казаков) совершил 300-километровый марш и взял Киев, фактически разгромив этим Центральную Раду. Кстати, бой под Крутами был заурядной перестрелкой, и погибли там не 300, а лишь 17 юнкеров и студентов. И еще Муравьев был не большевик, а эсер.

19 ноября 1917 года начальником Верховного штаба вооруженных сил большевики назначают потомственного дворянина генерал-лейтенанта М. Д. Бонч-Бруевича, который, собственно, и создал РККА (рабоче-крестьянскую красную армию). Первые отряды которой повел в бой 23 февраля 1918 года дворянин и генерал-лейтенант Д. П. Парский. А в 1919 году ее возглавил кадровый царский полковник Сергей Сергеевич Каменев (не имеющий никакого отношения к расстрелянному позже оппортунисту). Именно ему принадлежит честь разгрома белых армий.

В главном штабе Красной армии работали генерал-майоры П. П. Лебедев и А. А. Самойло, с 1920 года – знаменитый генерал Брусилов.

Человеком, который первым оценил незаменимость старых руководящих кадров, был Троцкий. Традиционно разругавшись с верными ленинцами, он настоял на своем и сначала объявил добровольный призыв, а затем и мобилизацию всех бывших офицеров и генералов. Что впоследствии, в конце 1920-х годов, стало поводом для увольнения и даже арестов некоторых из них по обвинению в причастности к «троцкизму». Всего удалось привлечь к работе свыше двухсот бывших старших офицеров царской армии.

Среди «золотопогонников», служивших победе пролетариата, нужно отметить полковника Харламова и генерал-майора Одинцова, оборонявших Петроград от Юденича. Южным фронтом командовали генерал-лейтенанты Владимир Егорьев и Владимир Селивачев, оба – потомственные дворяне. На востоке, против Колчака, сражались самые настоящие бароны Александр Александрович фон Таубе (погибший в белом плену) и Владимир Александрович Ольдерогге, который как раз и разгромил армию «омского правителя».

От рук своих бывших сослуживцев погиб не только Таубе. Так, белые взяли в плен и расстреляли комбрига А. Николаева, комдивов А.В. Соболева и А.В. Станкевича - все они были бывшие царские генералы. Чуть не лишился жизни и военный атташе Российской империи во Франции граф Алексей Алексеевич Игнатьев, который после революции отказался отдать Антанте казенные 225 миллионов рублей золотом, сохранив их для Советской России. Чудаковатый (по нашим меркам) граф-бессребреник не уступил запугиваниям и подкупам, пережил покушение, но данные банковского счета передал только советскому послу. И лишь в 1943 году бывший царский генерал-майор получил повышение – звание генерал-лейтенанта Советской армии.

Вопреки байкам о растерзанных матросней адмиралах, большая часть владельцев позолоченных кортиков не была утоплена в канале и не пошла за Колчаком, а перешла на сторону советской власти. Капитаны и адмиралы присоединялись к большевикам целыми экипажами и штабами, так и оставаясь на своих должностях. Именно благодаря этому флот СССР сохранил старинные традиции и считался «заповедником аристократов».

Удивительно, но на службу к своим бывшим врагам поступили даже некоторые белогвардейские офицеры и генералы. Среди них особенно известен генерал-лейтенант Яков Слащёв, последний защитник Белого Крыма. Несмотря на репутацию одного из злейших противников большевиков и военного преступника (он массово вешал пленных красноармейцев), он воспользовался амнистией, вернулся в СССР и был прощен. Более того – устроился преподавателем в военном училище.

В каких пропорциях поделились офицеры Русской императорской армии между белыми и красными в Гражданскую. Квинтиссенция исследований дана в книге В.Кожинова «Россия. Век ХХ» (бълым: автор с выраженной монархической ориентацией, в каком-то смысле антисоветчик):

«Умевший собирать информацию В.В. Шульгин писал - и, как теперь выяснено, справедливо - еще в 1929 году: "Одних офицеров Генерального штаба чуть ли не половина осталась у большевиков. А сколько там было рядового офицерства, никто не знает, но много" , М.В. Назаров ссылается на статью эмигранта генерала А.К. Баиова (кстати сказать, его родной брат генерал-лейтенант К.К. Баиов служил в Красной армии!), опубликованную в 1932 году в парижской газете "Часовой", и трактат превосходного военного историка А.Г. Кавтарадзе, изданный в 1988 году в Москве. Но М.Б. Назаров принимает на веру именно цифру А.К. Баиова, который не имел возможности подсчитать количество офицеров в Красной армии. Между тем А.Г. Кавтарадзе по документам установил количество генералов и офицеров Генерального штаба, служивших в Красной армии (преобладающее большинство из них предстает в его книге даже поименно), и выяснилось, что отнюдь не 20, а 33 процента их общего количества оказались в Красной армии.

Если же говорить об офицерском корпусе вообще, в целом, то в Красной армии служили, по подсчетам А.Г. Кавтарадзе, 70.000-75.000 человек, то есть примерно 30 процентов общего его состава (меньшая доля, чем из числа генштабистов, - что имело свою многозначительную причину). Однако и эта цифра - 30 процентов - в сущности, дезориентирует. Ибо, как доказывает А.Г. Кавтарадзе, еще 30 процентов офицерства в 1917 году оказались вне какой-либо армейской службы вообще (указ. соч., с. 117). А это означает, что в Красной армии служили не 30, а около 43 процентов наличного к 1918 году офицерского состава, в Белой же - 57 процентов (примерно 100 000 человек).

Но особенно выразителен тот факт, что из "самой ценной и подготовленной части офицерского корпуса русской армии - корпуса офицеров Генерального штаба" (с. 181) в Красной армии оказались 639 (в том числе 252 генерала) человек, что составляло 46 процентов - то есть в самом деле около половины - продолжавших служить после Октября 1917 года офицеров Генштаба; в Белой армии их было примерно 750 человек (цит. соч., с. 196-197). Итак, почти половина лучшей части, элиты российского офицерского корпуса служила в Красной армии!

До последнего времени приведенные цифры никому не были известны: этот исторический факт не хотели признавать ни белые, ни красные (поскольку тем самым выявлялась одна из истинных, но не делающих им чести причин их победы над белыми); однако это все же непреложный факт. Между прочим, его достаточно весомо воссоздавала художественная литература; вспомним хотя бы образ полковника Генштаба Рощина в "Хождении по мукам" А.Н. Толстого. Но этот всецело характерный для эпохи образ воспринимался большинством читателей как некое исключение, как отклонение от "нормы". Конечно, можно попытаться утверждать, что генералы и офицеры шли в Красную армию по принуждению, или с голодухи, или для последующего перехода к белым (впрочем, из Белой армии в Красную перешло гораздо больше офицеров, чем наоборот). Но когда речь идет о выборе, который сделали десятки тысяч человек, подобные объяснения не представляются достоверными. Дело обстоит, без сомнения, значительно сложнее.

Между прочим, недавно был опубликован подсчет, согласно которому (цитирую) "общее количество кадровых офицеров, участвовавших в гражданской войне в рядах регулярной Красной Армии, более чем в 2 раза превышало число кадровых офицеров, принимавших участие в военных действиях на стороне белых" ("Вопросы истории", 1993, N 6, с. 189). Но это, очевидно, преувеличение. "Достаточно"; и того, что количество офицеров в Белой армии не намного превышало их количество в Красной.
* * *
Чтобы понять образ мыслей патриота, оказавшегося в белом стане, читайте воспоминания генарала Я.А. Слащёва. Ну и, конечно упомянутое В.Кожиновым произведение А.Н. Толстого «Хождение по мукам».
* *
Бълым для справки: В.В. Шульгин - монархист,

Маршалы Победы: часть - царские офицеры April 22nd, 2015

Маршалы Советского Союза и главнокомандующие войск союзников.

Ближе к лету 1917 года с позиций начали сниматься целыми полками и уезжать по домам.Временное правительство не контролировало ситуацию ни на фронте, ни в тылу. Начался распад Российской империи.Только приход к власти большевиков не позволил превращение той же России во множество государственных образований, не сократил ее территорию до границ Московского государства. В стране бушевал продовольственный кризис и полный развал управления. На тот момент численность офицерского корпуса составляла по разным оценкам 250-300 тыс. человек. Чуть более одной трети этой численности примкнула к белому движению. Чуть менее одной трети пошла служить в Красную Армию или перешла на ее сторону в ходе гражданской войны. Остальная часть офицеров уклонилась от борьбы на чьей- либо стороне.Некоторые сразу уехали за границу.Подались в дальние края многие представители буржуев и помещиков. Среди поступивших на службу к красным были такие авторитетные царские генералы, как Брусилов, Поливанов, Маниковский, Петин, Данилов, Бонч-Бруевич,Карбышев и др. Позже Советская власть мобилизовала в РККА до 40 тыс. военных специалистов бывшей царской армии. Многие служили хорошо.Трое из пяти первых маршалов Советского Союза были бывшими царскими офицерами: Тухачевский,Блюхер и Егоров. Правда, все они оказались замешаны в заговоре, о наличии которого теперь говорят и нынешние российские историки. Среди маршалов Победы тоже были бывшие царские офицеры: Говоров, Мерецков, Василевский, Шапошников, Толбухин. Кажется, Врангель говорил, что,дескать, мы своими кадрами обеспечили последующие победы Красной Армии. Не выдерживают критики и утверждения буржуазных историков о том, что якобы массовые репрессии среди комсостава в предвоенные годы стали причиной поражений РККА в первые годы Великой отечественной войны. Большую часть уволенных из армии по политическим мотивам перед войной вернули в кадры Красной армии, среди них упоминавшийся выше Мерецков, а также генералы Рокоссовский, Горбатов,Петровский,Ефремов и др. Последние два генерала погибли в боях. Нельзя не отметить, что большинство советских полководцев выдвинулось в ходе войны. Так, будущий маршал Баграмян начал войну в звании полковника, а главный маршал авиации Голованов- в звании подполковника, главный маршал бронетанковых войск Ротмистров в начале войны был полковником. Будущие маршалы Советского Союза Василевский, Малиновский, Толбухин, Говоров начинали войну в звании генерал- майоров. Можно еще много чего рассказать, но я заканчиваю. Информированным людям басни и ложь о советском прошлом не опасны. Главное, как говорил, кажется, Маркс: "Подвергай все сомнению." От себя добавлю: "Если информация идет от продажных буржуазных СМИ или чего-то наговорят актеры в низкопробных фильмах о нашей славной Советской Армии"

В.Стелецкий

Столкнувшись с объективной реальностью воюющего и разваливающегося государства, советы продемонстрировали прекрасный образец перехода от идеалистических представлений к суровому реализму, который довольно неплохо показывает, почему победили именно они.
Также это прекрасная иллюстрация для всех страдающих по "России, которую мы потеряли"

Цифры и даты:
6 декабря 1917 года - декрет "Об уравнении всех военнослужащих в правах", провозглашавший окончательное устранение от власти офицеров и уничтожение самого офицерского корпуса;
Уже в январе 1918 года большевики впервые обратились к военным специалистам. Пост наркома по венным и морским делам занял Лев Троцкий, разделявший позицию Ленина о привлечении военспецов к строительству советских вооруженных сил. Именно Троцким подписано первое обращение к офицером русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины, а также постановление ВВС и Наркомвоена о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.
22 апреля 1918 года ВЦИК принял декрет "Об обязательном обучении военному искусству", согласно которому было введено всеобщее военное обучение, отмена декрета от 6.12.1917
8 мая 1918 по приказу Троцкого был создан центральный военно-административный орган - Всероссийский главный штаб, на который возлагались организационные вопросы военного строительства: мобилизация, формирование, устройство, обучение войск, разработка уставов, наставлений, руководство органами местного военного управления.
Всего к концу 1918 г. в РККА было призвано более 22 тысяч бывших офицеров и генералов. К 1920 г. среди командного состава РККА бывшие офицеры составляли 92,3% командующих фронтами, 100% - начальников штабов фронтов, 91,3% - командующих армиями, 97,4% - начальников штабов армий, 88,9% - начальников дивизий и 97% - начальников штабов дивизий.

Ссылка: http://www.rg.ru/2013/01/29/belye.html
Статья целиком:

Белые в красном
95 лет назад царских офицеров призвали служить в Красную Армию
Текст: Юлия Кантор (доктор исторических наук)
29.01.2013, 00:29

"Только та революция имеет какой-либо смысл, которая умеет защищаться" - эта мысль вождя мирового пролетариата после октябрьского переворота (именно так первое время именовали в документах события 25 октября 1917 года сами большевики) стала для советской власти руководством к действию.

Председатель Совнаркома Владимир Ульянов-Ленин был вынужден признать: "Вопрос о строении Красной Армии был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически... Мы шли от опыта к опыту, ...идя ощупью..., пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача".

28 января 1918 года был издан декрет о создании Красной армии. Так родились советские вооруженные силы.

"Проблема власти была основной у Ленина и у всех следовавших за ним. Это отличало большевиков от всех других революционеров. И они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Но организовать власть, подчинить себе рабоче-крестьянские массы нельзя одной силой оружия, чистым насилием... Большевизм вошел в русскую жизнь как в высшей степени милитаризованная сила", - писал Николай Бердяев. Этой "милитаризованной силы" у большевиков после Октября не было - она возникла благодаря царским офицерам. В январе 1918 года большевики впервые обратились к военным специалистам - иначе было бессмысленно пытаться удержать власть. Пост наркома по венным и морским делам занял Лев Троцкий, разделявший позицию Ленина о привлечении военспецов к строительству советских вооруженных сил. Именно Троцким подписано первое обращение к офицером русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины, а также постановление ВВС и Наркомвоена о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.

Надо сказать, что созданием квалифицированной армии новое руководство страны озаботилось лишь после того, как окончательно развалило остатки старой. Ведь 16 декабря 1917 года был опубликован декрет "Об уравнении всех военнослужащих в правах", провозглашавший окончательное устранение от власти офицеров и уничтожение самого офицерского корпуса как такового, а также декрет "О выборном начале и организации власти в армии". Стремление к разрушению прежнего строя неизбежно толкало большевиков к разложению старой армии.

Вопрос об использовании военспецов из царской армии дискутировался партийной верхушкой большевиков крайне жестко. С одной стороны, большевистские идеологи небезосновательно полагали: как бы критично ни относилось царское офицерство к разлагавшемуся к началу XX века самодержавию, но веками воспитывавшееся в монархическом духе, вряд ли оно станет опорой режиму, пришедшему к власти путем переворота. С другой - было не менее очевидным, что сформировать боеспособную армию на голом энтузиазме наэлектризованной агитаторами толпы невозможно. Тем более что этот энтузиазм стремительно спадал.

Создание боеспособных вооруженных сил было жизненно необходимо новой власти. "Если ставить вопрос в том смысле, чтобы мы только руками чистых коммунистов, а не с помощью буржуазных специалистов построили коммунизм, то это - мысль ребяческая... Без наследия капиталистической культуры нам социализма не построить. Не из чего строить коммунизм, кроме как из того, что нам оставил капитализм", - констатировал Ленин.

К моменту подписания Брестского мира Красная армия состояла из разрозненных отрядов и частей, которыми управляли различные "советы", чрезвычайные штабы, комитеты и избранные красноармейцами командиры. Единого органа управления и формирования Красной армии не было. 4 марта 1918 г. постановлением Совнаркома за подписью Ленина был учрежден Высший Военный Совет (ВВС) с подчинением ему всех центральных органов военного ведомства. ВВС поручалось руководство строительством армии и флота на основе военной науки и руководство их боевой деятельностью. В Высший Военный Совет вошли 86 бывших царских офицеров, включая 10 генералов.

Характерно, что хотя в первые месяцы после революции систематического привлечения на военную службу офицеров большевиками не велось, многие из них сами предлагали свои услуги. Обычно они подчеркивали, что стремятся бороться именно против внешнего врага, а не с врагами большевиков внутри страны. Но записавшись в армию, невозможно было бы выбирать - каким приказам подчиняться, каким - нет. И это являлось для офицеров, разумеется, правилом непреложным. Записываясь в Генеральный штаб или на какие-то другие армейские должности, они автоматически шли на службу новому режиму. Таким образом офицеры, не желавшие оставаться сторонними наблюдателями происходившего, вынужденно шли на компромисс - прежде всего сами с собой.

Генерал Павел Петров, участник белого движения, вспоминал: "Хозяйничанье большевиков считалось временным... германский фронт, несмотря на Брестский мир...считался в мыслях офицеров подлежащим восстановлению. И вот офицерство разделилось. Одни в ненависти своей к большевикам считали всякую работу с ними предательством по отношению с прежнем Русской армии и формируемой Добровольческой армии, другие считали возможным принять участие в работе с условием, что новые части создаются только для выполнения задач на фронте; третьи считали возможной работу без всяких условий, полагая, что нужно создать хорошие части, прекратить хаос, забрать в руки военный аппарат с тем, чтобы использовать его по обстановке, четвертые просто искали работу... Только небольшая часть шла в Красную армию охотно...Никто еще не отдавал себе отчета в том, что советская власть потребует службы от всех военных без всяких рассуждений и условий, а случилось это скоро".

Главную роль в привлечении офицеров на службу большевикам играла группа генералов во главе с Михаилом Бонч-Бруевичем. Как писал он сам, завеса - охрана внешних границ - "являлась в то время едва ли не единственной организацией, приемлемой для многих генералов и офицеров царской армии, избегавших участия в Гражданской войне, но охотно идущих в "завесу", работа в которой была как бы продолжением старой военной службы". Таким образом большевики использовали принцип подмены: они призывали офицерство как бы на борьбу с внешним врагом - интервентам Антанты. Это должно было "усыпить бдительность" тех, кто вовсе не хотел видеть Отечество "социалистическим", но желал защитить его независимость. Так в Красную армию пришло 775 царских генералов и 1726 штаб-офицеров (980 полковников и 746 подполковников), то есть всего две с половиной тысячи человек.

Генерал Александр Свечин позднее писал: "До марта 1918 года я был враждебно настроен к Октябрьской революции. Наступление немцев заставило меня остановить свой выбор на советской стороне. В марте 1918 года я участвовал в совещании в Смольном, затем поступил на советскую службу - сначала начальником штаба Западной Завесы, а через два дня - руководителем Смоленского района (Смоленск, Орша, Витебск), где начал формировать три дивизии". Ему вторил полковник Генштаба Константин Бесядовский: "Надо сказать, что поступление в Высший Военный Совет на службу "к большевикам" было сделано не без трудных внутренних переживаний: большинство офицеров, которые тогда на службу призваны не были и не считали возможным служить, отворачивались от нас - добровольцев. Я же считаю, что в создавшейся обстановке, когда немцы хозяйничали в наших пределах, нельзя оставаться посторонним зрителем и потому стал на работу. Период гражданской войны внутренне я переживал нелегко: с одной стороны, я понимал необходимость этой серии "претендентов" из белогвардейских главарей, а с другой - тягостно было сознавать, что врагами нашими являются люди, которые еще недавно были нашей, близкой нам средой. Но я ломал себя и работал". Бонч-Бруевич излагал и похожие мысли одного из первых царских генералов - добровольцев РККА, генерал-лейтенанта Дмитрия Парского: "Михаил Дмитриевич, - начал он, едва оказавшись на пороге, - я мучительно и долго размышлял о том, вправе или не вправе сидеть сложа руки, когда немцы угрожают Питеру. Вы знаете, я далек от социализма, который проповедуют ваши большевики. Но я готов честно работать не только с ними, но с кем угодно, хоть с чертом и дьяволом, лишь бы спасти Россию от немецкого закабаления...". За добровольческий период формирования Красной армии (с января по май 1918 г.) в нее вступило 8 тысяч бывших царских офицеров. Высшие командные должности в войсках также главным образом занимали они. В период существования "завесы" - в первой половине 1918 года - все командные и штабные должности ее участков и отрядов (и развернутых позже на их основе дивизий) были заняты исключительно "золотопогонниками".

Для сравнения: в период гражданской войны у белых, по опубликованным источникам, было в несколько раз больше царских офицеров - 60 тысяч в армии Деникина, 30 тысяч - у Колчака. А еще были формирования Врангеля, Краснова, Каппеля и др. Но белое движение, погрязшее во внутренних распрях, было разобщено и не нашло сил для объединения даже перед фатальной опасностью. Красные же были монолитны.

22 апреля 1918 года ВЦИК принял декрет "Об обязательном обучении военному искусству", согласно которому было введено всеобщее военное обучение. Одновременно большевики, осознавшие бесперспективность института выборности командиров, отменили предписывавший его декрет. И наконец 8 мая по приказу Троцкого был создан центральный военно-административный орган - Всероссийский главный штаб, на который возлагались организационные вопросы военного строительства: мобилизация, формирование, устройство, обучение войск, разработка уставов, наставлений, руководство органами местного военного управления. Во главе Всеросглавштаба стоял Совет в составе начальника штаба и двух политических комиссаров. Он объединял деятельность всех управлений Всеросглавштаба и непосредственно подчинялся Наркомату по военным и морским делам, а с сентября 1918 года - Реввоенсовету Республики.

С весны 1918 г. большевикам пришлось отказаться от принципа добровольности вербовки военспецов и перейти к их принудительной мобилизации. Принятие на учет военспецов последовало по приказу наркома по военным и морским делам Троцкого от 7 мая 1918 года. В Москве, по сообщению "Известий ВЦИК", на 15 июня было зарегистрировано около 30 тысяч офицеров, в том числе 2500 кадровых.

Подавляющее большинство призванных честно служило советской власти, что было с горечью замечено в оппозиционной большевикам среде, лидеры которой понимали: пока у красных есть боеспособность армия, надежда вернуть Россию на круги своя эфемерна. Лидер кадетов Павел Милюков констатировал: "Вступив по той или другой причине в Красную армию, военные специалисты, связанные привычной обстановкой строгой военной дисциплины, в большинстве служили советской власти верно и лишь в редких случаях пользовались своей властью над солдатами для подготовки контрреволюционных выступлений". Всего к концу 1918 г. в РККА было призвано более 22 тысяч бывших офицеров и генералов. К 1920 г. среди командного состава РККА бывшие офицеры составляли 92,3% командующих фронтами, 100% - начальников штабов фронтов, 91,3% - командующих армиями, 97,4% - начальников штабов армий, 88,9% - начальников дивизий и 97% - начальников штабов дивизий.

"Они... занимали посты исключительной важности,.. работая не за страх, а за совесть, своими оперативными распоряжениями вызвали тяжелое положение армий Деникина, Колчака..., создали военно-административный аппарат, возродили академию Генерального штаба, правильную организацию пехоты, артиллерии и ту своеобразную систему ведения боев большими конными массами, которая вошла в историю под именем операций конницы Буденного... Чтобы не повторять всем известных деталей, - достаточно сопоставить нынешнюю Красную армию, нынешний стройный военный аппарат с тем хаосом и разбродом, какие памятны нам в первые месяцы большевизма. Вся дуга от перехода от батальона оборванцев к стройным войсковым единицам достигнута исключительно трудами военспецов... Русская армия и Россия погибли от руки взлелеянных ими людей. Больше, чем немцы, больше, чем международные предатели, должны ответить перед потомством люди, пошедшие против счастья, против чести их мундира, против бывших своих товарищей. И их умелую и предательскую руку чувствовали в критическую минуту и Колчак, и Деникин, и Врангель. Они прикрывались именами никому не известных комиссаров и политиков. Это не спасет их ни от нашего презрения, ни от суда истории", - горько констатировал поверженный своими собратьями Деникин. Не случайно именно во время гражданской родилась умная шутка: РККА - как редиска, снаружи красная, а внутри белая. Войну выиграли царские офицеры... у царских офицеров.

Военные специалисты были поставлены под жесткий контроль Политуправления РВС, комиссаров, особых отделов. Ленин удовлетворенно резюмировал: "Бывшие офицеры в Красной армии окружены такой обстановкой, таким громадным напором коммунистов, что большинство из них не в состоянии вырваться из этой сети коммунистической организации и пропаганды, которой мы их окружаем".

И все-таки большевики культивировали антагонизм между царскими офицерами и одетой в шинели пролетарской массой. "Между солдатом и офицером всегда лежит широкая пропасть. Солдат - мужик, крестьянин или рабочий, черная кость, мозолистая рука. Офицер - барин, чаще всего дворянин, голубая кровь, белоручка. Солдат может бояться офицера, он может уважать его... И все таки они будут вечно чужие... Они вышли из разных классов", - гласила одна из их многочисленных пропагандистских листовок. Принудительно мобилизовав в свои ряды "золотопогонников", власть лишь усилила ею же инспирированную конфронтацию.

Офицеры, пришедшие на службу большевикам, оказались в тяжелейшей морально-нравственной ситуации: их жизнь или относительное благополучие были куплены ценой перманентного конфликта, как внутреннего, так и внешних. Люди их круга, недавние сослуживцы, считали их ренегатами, а мобилизовавшие военспецов им не доверяли. Офицерам не только не давали возможности "ассимилироваться", органично врасти в новую армейскую среду - напротив, создавали условия для их сегрегации.

В советской историографии (за немногими исключениями) роль бывших царских офицеров в РККА принято было всячески принижать, а их количество - приуменьшать, чтобы не возникло противоречия утверждениям тезису о "ведущей роли партии", "красных командирах - выходцах их народа". Эта "стерилизация" военно-политической истории тем более абсурдна, что не согласуется даже с воззрениями Ленина, признававшего роль царского офицерства: "Если бы мы не взяли их на службу и не заставили служить нам, мы не могли бы создать армию... И только при помощи их Красная армия смогла одержать те победы, которые она одержала... Без них Красной армии не было бы... Когда без них пробовали создать Красную армию, то получалась партизанщина, разброд, получалось то, что мы имели 10-12 миллионов штыков, но ни одной дивизии, ни одной годной к войне дивизии не было, и мы не способны были миллионами штыков бороться с регулярной армией белых", - признавал он уже после окончания гражданской войны.

Разумеется, и в становлении советского военного образования царские офицеры, получившее высшее и среднее специальное образование до революции, как и преподаватели дореволюционных военных учебных заведений, сыграли важную роль - своих преподавателей такого уровня у новой власти еще не было.

Несмотря на ту роль, которую сыграли "военспецы" в становлении РККА и, соответственно, в укреплении советской власти, эта власть не испытывала к ним ни малейшей благодарности. В чем нетрудно убедиться, читая большевистскую прессу тех лет. Например, петроградская "Северная Коммуна" в издевательской передовице предупреждала: "Мы говорим генералам и офицерам, пришедшим к нам на службу: "Гарантировать вам, что вас не расстреляют по ошибке красноармейцы, мы не можем. Но гарантировать вам, что мы вас расстреляем, если вы начнете изменять, можем. И даже обещаем". Таким образом офицеры, мобилизованные большевистским государством для его строительства и становления, низводились до положения рабов-заложников.

Постепенно доля военспецов в командных кадрах РККА неуклонно сокращалась: 75 % на 1918 г., 53 % на 1919 г., 42 % на 1920 г. и 34 % на 1921 г. На смену приходили офицеры нового строя - командиры из рабочих и крестьян: такова была политическая установка. Характерно в этом отношении откровенно циничное предупреждение председателя Петросовета Григория Зиновьева о том, что советская власть берет бывших офицеров на роль "денщиков" и выбросит их как "выжатый лимон" после использования. Зиновьев не солгал. С 20-х годов военспецов стали вычищать из армии, поначалу относительно мягко - увольняя с работы. Потом - отправляя в ссылки и лагеря, затем - расстреливая. А в начале 30-х годов сотни военспецов стали жертвами инициированного партийным руководством и организованного НКВД в начале 30-х годов истребления бывших царских офицеров, вошедшего в историографию как дело "Весна". Уцелевших репрессировали в 1937-м - во время мрачно знаменитого "Дела военных". Созданному и окрепшему во многом благодаря царским офицерам тоталитарному государству они были больше не нужны.
Минобороны: галерея портретов

В каждом силовом ведомстве есть портретная галерея людей, возглавлявших эти ведомства в разное время, вне зависимости от того, какой след в истории они оставили. В коридорах минобороны такая галерея портретов, написанных маслом, существовала еще при Сергее Иванове. В галерее были портреты и Льва Троцкого, и Иосифа Сталина, и Бориса Ельцина. Однако Анатолий Сердюков, заняв высокий кабинет, приказал провести почти капитальный ремонт. Портреты сняли и убрали в складское помещение. После завершения ремонта на прежние места их не вернули.

Однако на сайте минобороны висит галерея министров, начиная с Сергея Вязмитинова (1802-1808) и заканчивая Сергеем Шойгу.

Военное ведомство нашей страны после революции 1917 года многократно реформировалось и называлось по-разному. Первым народным комиссаром по военным делам в советском правительстве стал Николай Подвойский (с ноября 1917-го по март 1918-го). А вот Красную армию создал и реально ей командовал с 1918 до 1925 года Лев Троцкий.

Затем, выражаясь современным языком, министрами обороны СССР были: Михаил Фрунзе (январь - октябрь 1925 г.); Климент Ворошилов (ноябрь 1925-го - май 1940-го); Семен Тимошенко (май 1940-го - июль 1941-го); Иосиф Сталин (июль 1941-го - март 1947-го); Николай Булганин (март 1947-го - март 1949-го); Александр Василевский (март 1949-го - март 1953-го); опять Николай Булганин (март 1953-го - февраль 1955-го); Георгий Жуков (февраль 1955-го - октябрь 1957-го); Родион Малиновский (октябрь 1957-го - март 1967-го); Андрей Гречко (апрель 1967-го - апрель 1976-го); Дмитрий Устинов (апрель 1976-го - декабрь 1984-го); Сергей Соколов (декабрь 1984-го - май 1987-го); Дмитрий Язов (май 1987-го - август 1991-го); Евгений Шапошников (август 1991-го - июнь 1993-го).

Военное ведомство РФ возглавляли: Борис Ельцин (март 1992-го - май 1992-го); Павел Грачев (май 1992-го - июнь 1996-го); Игорь Родионов (июль 1996-го - май 1997-го); Игорь Сергеев (май 1997-го - март 2001-го); Сергей Иванов (март 2001-го - февраль 2007-го); Анатолий Сердюков (15 февраля 2007-го - 6 ноября 2012-го). С 7 декабря 2012 года министром обороны РФ стал Сергей Шойгу. Первый президент РФ Ельцин по статусу был и Верховным главнокомандующим, в первые месяцы становления Российской армии он фактически возглавил военное ведомство страны.

Самым молодым министром, в сорок лет, стал Михаил Фрунзе. Самым высокопоставленным в государственной иерархии главой военного ведомства в СССР был Иосиф Сталин, в РФ - Борис Ельцин.

Подготовил Сергей Птичкин
"Российская газета" - Федеральный выпуск №5993 (17)