Василий Шуйский - царь и великий государь всея Руси Годы жизни 1552–1612 Годы правления 1606–1610 Отец - князь Иван Андреевич Шуйский из рода суздальско-нижегородских князей, потомок князя Андрея Ярославича, брата Александра Невского.Заговор по свержению Лжедмитрия I

Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею.
(Пс. 2: 6)

Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость.
(Пс. 50: 8)

Альфред увидел ученость мертвой – и возродил ее.
Образование было запущено – он восстановил его.
Законы были бессильны – он дал им силу.
Церковь была в упадке – он поднял ее.
Землю опустошал зловещий враг – он избавил ее от него.
Имя Альфреда будет жить столько, сколько человечество будет уважать прошлое.

Надпись на статуе святого Альфреда Великого в Уонтидже

То, что вопрос о святости Альфреда поднимается именно сейчас, когда прошло более 1000 лет с того времени, когда жил этот король, – не случайность. Кажется, сегодня в Англии Альфреда идет процесс нового возвращения к язычеству. Как будто бы история движется в обратном направлении, и мы вновь приходим к тому положению, в котором пребывало английское христианство в свои первые века. Альфред трудился над созиданием , а мы сегодня становимся свидетелями уничтожения Англии. Мы снова видим то, что происходило во времена Альфреда, когда датчане-язычники терзали Англию. И мы видим сегодня нечто подобное. Конечно, на нас не нападают внешние враги, но мы все видим разложение Англии изнутри. Сегодня вы можете встретить людей, вполне открыто и по-модному называющих себя язычниками, имеющих свои обряды и гордящихся тем, что они язычники. Это очень похоже на то, что происходило в Англии в IX веке, при завоевании ее язычниками.

Нынешние нападения на христианские ценности угрожают английской национальной идентичности. Мы не имеем права забывать, что Англия и англичане существуют как нация только благодаря Церкви, принесшей свет Христов нашим предкам, англам, в 597 году, благодаря Церкви, объединившей народ единой национальной структурой, а затем и единым правлением. Во второй половине IX века христианству угрожали язычники-викинги – и Англия почти исчезла. Но то же самое происходит и сегодня: . А язычество всегда одно и неизменно – в старой ли форме, в новой ли.

Мы верим, что сейчас очень нуждаемся в Альфреде. Он был первым королем всей Англии и нашим единственным «защитником веры». Так что правы те, кто осмеливается сегодня призывать: «Святой и праведный Альфред, моли Бога о твоей земле и твоем народе!»

Глава 1. Англия до короля Альфреда

От ярости северных людей избави нас, Господи.

К 800 году самым сильным государством в Англии, несомненно, была Мерсия, занимавшая нынешний район Мидлендс. Ее возвышение произошло в правление короля Оффы († 796). Однако при короле Уэссекса Эгберте (802–839) это королевство, располагавшееся на западе Англии, постепенно стало доминировать над другими ее частями, особенно теми, что лежали к югу от Темзы. В 825 году Сассекс, Суррей и , а позднее и Восточная Англия перешли под контроль Уэссекса. В 829 году даже Мерсия оказалась под его властью. К этому времени относятся первые набеги язычников-викингов из Дании, и хотя королевству Уэссекс пришлось их отбивать, оно смогло подчинить себе Нортумбрию, Уэльс, а в 838 году и Корнуолл. Король Эгберт умер в 839 году, и ему наследовал его сын Этельвульф, не такой воинственный и более склонный обустраивать церковь. И как раз в 839 году новый король решил отправиться в паломничество в Рим. Этельвульфа подвигло на это ужасное видение одного английского священника. Явившийся этому пастырю ангел поведал: грехи и беззакония христиан так вопиют к небу, что даже молитвы святых более не могут сдерживать небесный суд, и если народ немедленно не покается и не начнет достойно служить Богу, храня день Господень, то как кара небесная явятся язычники на множестве кораблей, неся гибель от огня и меча Англии и ее жителям. И только покаяние, пост и милостыня могут спасти остров от несчастья.

Пророческое предсказание исполнилось слишком быстро. В течение трех лет – с 840 по 843 год – язычники-викинги по много раз совершали ужасные набеги на христианскую Англию. И всегда побеждали: в Дорсете, Линкольншире, Восточной Англии, Кенте, Кентербери, Лондоне, Гемпшире и Сомерсете. Это было начало бедствий, тревоживших и беспокоивших младшего сына короля Этельвульфа Альфреда всю его жизнь – с детства и до самой смерти. А паломничество Этельвульфу пришлось отложить на 16 лет.

Мир, в который пришел святой Альфред Великий, пел литанию: «От ярости северных людей избави нас, Господи!» Молитва усилилась, когда впервые зиму 850–851 годов датчане провели в Англии, и это не предвещало ничего хорошего.

Глава 2. Детство и юность святого Альфреда Великого
849–871 годы

Теперь его очень любили.

Согласно «Житию короля Альфреда», которое приписывается епископу Ассеру, Альфред родился в 849 году в городе Уонтидж, сегодня весьма небольшому. Он расположен в нескольких милях южнее Темзы, в центральной части южной Англии. Будучи как раз посредине между Бристолем и Лондоном, в IX веке королевское поместье Уонтидж занимало стратегическое положение на границе Уэссекса и Мерсии.

Альфреда очень любили и его родители, и все, кто его окружал. Он воспитывался при королевском дворе; он «отличался внешностью более красивой, чем у его братьев, и более приятными манерами, речью и поведением». С детства его благородный ум стремился к мудрости более, нежели к чему-либо еще. Он внимательно слушал книги, которые ему читали, и старался запомнить услышанное. Однажды его мать, показав ему и другим братьям книгу английских поэм, сказала: «Я подарю эту книгу тому из вас, кто выучит всю ее быстрее других». Альфред, которому тогда было 5 или 6 лет, был поражен первым же инициалом, которым она была украшена. Он взял эту книгу, отправился к своему учителю и выучил все содержавшиеся в ней поэмы. Потом он вернулся к матери и, отдав ей книгу, прочел их наизусть. Так он отвоевал книгу у своих братьев, которые, хотя и были старше его, не проявляли таких способностей, как Альфред.

В 853 году, когда Альфреду было 4 года, его в сопровождении знати и слуг отправили в паломничество в Рим. Его отец, давно желавший этого, не смог поехать с ними из-за угрозы языческих набегов. В Риме папа Лев, позже прославленный в лике святых, принял Альфреда как духовного сына. Он пожаловал его в консулы Рима, преподнес в дар меч и облек в мантию белого и пурпурного цветов – такой великой чести удостоился Альфред, награжденный духовным саном, подобающим его королевскому происхождению.

В 855 году король Этельвульф, незадолго до того овдовевший, все же рискнул предпринять поездку в Рим. Он взял с собой и Альфреда. Здесь, у мощей мучеников, король, несомненно, молился о спасении своей страны. Альфред, которому тогда было 6 лет, уже наполовину сирота, был оставлен в Риме на год. Как водится, его отец привез щедрые и роскошные дары папе, тогда уже Бенедикту III, и всей Римской Церкви. Все это, вероятно, произвело на мальчика неизгладимое впечатление.

Возвратившись в Англию, 60-летний отец Альфреда снова женился из политического расчета на 13-летней Юдифи, дочери франкского короля Карла Лысого. Оба короля хотели таким образом скрепить свой союз против язычников, которые, как и сарацины в Италии, представляли угрозу для всей Европы. Но Этельвульф умер всего через два года после заключения этого брака, в который, как выяснилось в январе 858 года, он вступил весьма неосмотрительно.

Говорили, что Альфред очень любил и почитал святых, например святого Кутберта. И несомненно, он знал о многих современных ему церковных деятелях, таких как епископ Элстан Шерборнский и, конечно же, святитель Свитин Винчестерский, который был духовным наставником его отца. Епископ уэссексского города Винчестер с 852 года, святитель Свитин был учителем отца Альфреда, когда тот был ребенком. Говорили, что простой и мягкий епископ Свитин уговорил короля Этельвульфа на смертном одре отдать одну десятую своих земель Церкви.

С детства Альфред любил посещать святые места и прикладываться к мощам святых, он посвящал много времени молитве и милостыне. Говорили также, что ему много страданий доставила некая болезнь – возможно, слепота или проказа.

Одно предание – его можно считать достоверным, а можно и не считать таковым – гласит, что однажды, охотясь в Корнуолле, в местечке, известном сейчас как Сент-Неот, Альфред остановился около церкви святого Гвинера. На этом месте он помолился об исцелении от своей тяжкой болезни, причинявшей ему столько мук. Он молил Бога, чтобы его болезнь была заменена на другую – менее разрушительную и заметную внешне, чтобы из-за нее он не стал бесполезным для своего королевства. Его молитва была вознаграждена исцелением, но позднее, как мы увидим, Альфреда сразит другой недуг.

Англия в опасности

Пока Альфред подрастал, жизнь вокруг него менялась. Как мы уже сказали, в 830–840-е годы от нападений датчан-язычников стали страдать разные области Англии, особенно на востоке – в Кенте, Эссексе и Королевстве восточных англов, а также в Девоне. В 853 году королевство Уэссекс, прибавив к своему центру в юго-западной Англии весь юго-восток, вступило в союз с Мерсией для отражения все усиливавшейся экспансии язычников- викингов.

Весной 853 года сестра Альфреда вышла замуж за короля Мерсии. Тогда языческий десант прибыл на 350 кораблях, и, отражая его, два исторических королевства действовали как одно, но с главенством Уэссекса. Набеги продолжились и в 850-е годы, и тогда же огромные полчища викингов, в основном датчан, стали селиться в Англии, создавая новые проблемы.

Отца Альфреда Этельвульфа в 858 году сменил на престоле (после больших споров и разногласий) его сын с очень воинственным нравом, по имени Этельбальд. Его правление было весьма беспокойным; впрочем, он умер в 860 году. Этельбальду наследовал следующий сын Этельвульфа – Этельберт, принесший королевству Уэссекс некоторый покой после глупостей своего старшего брата. Тот год был отмечен победой жителей Уэссекса над язычниками-викингами, опустошившими их столицу – город Винчестер. И язычники тогда устремились в Кент, восточную часть которого им удалось разорить в 864 году. К несчастью, после всего пяти лет мирного и достойного правления король Этельберт умер. В 866 году ему наследовал следующий брат – Этельред. Тогда язычники были как никогда дерзкими. Завоевав Нортумбрию в 867 году, они уже собирались войти в королевство Восточная Англия со своей «большой армией» и поживиться там в ее монастырях. Именно в то время Альфред, наследник трона, умело помогал своему брату королю Этельреду и поддерживал его в ратных подвигах. В 868 году, когда Альфреду было 19 лет, он женился на Эльсвите, дочери одного знатного мерсийца. Но к несчастью, как пишут, Альфред был сражен таинственной и тяжкой болезнью в самый день венчания. Некоторые предполагают, что это могла быть инфекция мочевого пузыря или камни в почках. В любом случае, ему с этого дня и до самого конца своей жизни приходилось терпеть мучительную боль. Жена Альфреда Эльсвита родила нескольких детей, из которых пятеро дожили до взрослых лет.

В том же году викинги вышли из Нортумбрии и двинулись на Мерсию и Ноттингем. Здесь молодой Альфред защищал город бок о бок с будущим святым – королем Эдмундом Восточно-Английским, которого язычники убили в ноябре 869 года. В декабре 870 и январе 871 года язычники направились из завоеванной ими Восточной Англии в Беркшир – часть королевства Уэссекс. Здесь английские христиане победили в небольшой схватке при Энглфилде, но потерпели поражение от датского нападения при Рединге. 8 января произошла главная битва при Эшдауне на Беркширских холмах, и здесь Альфред проявил себя как отличный военачальник, показав себя более предприимчивым и смелым, чем его брат Этельред. В Эшдауне английские христиане разгромили язычников. Однако через две недели, в январе 871 года, англичане были разбиты при Бейсинге. К концу марта другая битва близ Марлборо в Уилтшире оказалась неудачной для англичан, а в апреле другая языческая «летняя армия» прибыла из Европы для усиления армии, с победами шествовавшей по острову. Начинался новый – героический – период английской истории с новым – героическим – лидером.

Глава 3. Король Альфред и спасение Англии
871–878 годы

Истинное благородство в разуме.

Альфред Великий. Комментарии к «Утешению философией»

Вскоре после Пасхи 871 года благочестивый король Этельред умер, и Альфред унаследовал трон. Он вступал на трон как «король Уэссекса», но позже правил уже как «король всей Англии» – с 871 по 899 год. Это был неожиданный и крайне необычный поворот в судьбе самого младшего и самого слабого здоровьем из всех пяти братьев. Всего несколькими годами ранее никто и представить не мог, что Альфред однажды взойдет на престол. Но еще меньше людей могли предположить, что юный Альфред примет участие в великой войне против язычников, которая будет продолжаться долгие годы. И мало кто мог вообразить, что наступит то время, когда Альфред станет победителем в этой войне. Сам Альфред был отнюдь не в восторге от того, что ему предстояло править страной, которой грозила такая ужасная опасность. Он сам впоследствии напишет в своей версии «Утешения философией»: «Алчность и величие земной власти никогда не будут радовать меня; я же сам не столь многого заслужил, понеся бремя это власти».

Превосходя всех своих братьев в мудрости, полезных навыках и доблести воина, новый король, имея от роду лишь 22 года, был очень популярен. И хотя он продолжил решительное противостояние язычникам, он знал, что его армия ослаблена предыдущими потерями; а будучи смиренным, он понимал, что лишь Господь мог ему помочь. Говорили, что не менее девяти битв с язычниками произошло за один только 871 год.

Альфред всегда был вместе со своей армией – как в победах ее, так и в поражениях. Одно из серьезнейших случилось через месяц после его вступления на престол – в Вилтоне графства Уилтшир. Силы армии Альфреда были истощены; он заплатил язычникам выкуп – «датские деньги» , чтобы они покинули Уэссекс, и между 872 и 875 годами датчане не беспокоили его страну. Эти годы Альфред использовал для укрепления армии и организации морского флота.

В 872 году викинги заняли Лондон. С этого времени они стали отщипывать по куску от Мерсии и Нортумбрии (Мидлендс и север Англии), постепенно завоевывая их. Прибрав всю Восточную Англию и остальные части востока и севера Британии, они принялись опустошать южную Шотландию. В Англии только Уэссекс оставался под христианской властью.

В 875 году Альфред, восстановивший в какой-то степени силы своего королевства, вступил в морское сражение с шестью языческими кораблями – и победил. Но уже осенью 875 года язычники оставили свой лагерь в Кембридже и двинулись завоевывать Уэссекс. Они прибыли в Уорхем графства Дорсет, а затем направились в Эксетер графства Девон. Там они собрали флот из 120 кораблей, чтобы покончить с Уэссексом, но их судна потерпели кораблекрушение во время шторма около Суониджа. Тогда они отказались от идеи покорения Уэссекса, отправившись восвояси, разоряя и опустошая все на своем пути. Они повернули в Глостер на юге Мерсии в 877 году, но лишь через 12 ночей – в январе 878 года – совершили неожиданное нападение на королевское поместье Чиппинхем в Уилтшире. Как обычно, они разоряли церкви и подавляли любое сопротивление жителей, которые вынуждены были подчиниться их власти. Но Уэссекс не сдался.

Призыв из Этелни и победа при Эдингтоне

Началась третья попытка завоевать Уэссекс. Это был самый скорбный период в жизни святого Альфреда. Ему самому и небольшой группе самых способных и преданных ему людей пришлось вести бродячую жизнь, в мучениях и тревогах, среди лесов и болот Сомерсета. У Альфреда и его соратников не было ничего, им даже приходилось кормиться у местных крестьян. Предания этого периода, вроде истории о «сожженных пирогах» , вошли в фольклор. Казалось, что все потеряно. По сути, Альфред был один – король последнего христианского королевства Англии.

Незадолго до Пасхи флот из 23 кораблей викингов атаковал северный Девон у Каунтисбери и встретил организованное сопротивление – датчане тогда потерпели ужасное поражение, потеряв более 800 человек. Когда опасность от язычников с запада прошла, Альфред уже был готов к нападению на восток.

После праздника Вознесения, в начале мая 878 года, у «камня Эгберта», что неподалеку от Стауртона, на границе Сомерсета и Уилтшира, Альфред со своими людьми встретился с союзными им силами из трех графств. Было записано, что собрались тысячи, и, «увидев короля, они приняли его как некоего воскресшего из мертвых. После многих скорбей теперь все были исполнены великой радости». Эта памятная сцена, когда весна была в самом разгаре, стала знаком, давшим силу и надежду христианам.

На следующее утро в Эдингтоне, тогда называвшемся Этандун, – собственно, на возвышенности над Эдингтоном – Альфред стойко сражался со всей языческой «великой армией». Там он одержал победу «по Божией воле». Считают, что примерно 8000 человек сражались друг с другом. Эта битва 878 года стала поворотным моментом не только английской истории, но и ранней истории всей Западной Европы. Это была победа правды над неправдой; Белый Христос преодолел норвежского Одина – циничного, безжалостного и коварного. Альфред спас королевство Англию и подал новую надежду на жизнь всей христианской цивилизации в Западной Европе. Альфред был в одиночестве, и все же, лишенный помощи, он прогнал тех, кого в других местах принимали за непобедимых. Он спас Уэссекс и, следовательно, всю Англию; а спасая Англию, он спас всю Западную Европу от превращения в языческую махину. Маленький остров дал великого человека.

Альфред преследовал язычников до крепости Чиппенхем и захватил все, что они имели, – лошадей и скот, а потом взял крепость штурмом. Спустя две недели язычники, обездоленные, голодные и исполненные страха, согласились на мир. Они поклялись немедленно покинуть королевство. В этой победе Альфред показал себя во всем благородном величии: он не стал добивать своего бывшего врага, как жестокий Карл «Великий», но накормил язычников. Мудрость сменила меч; Альфред громил своих врагов, но он не делал себе врагов. Он преодолел варварство, сам не становясь варваром. Альфред, явивший достоинство истинного христианина и мудрого правителя, знал, что единственным подлинным завоеванием может быть только завоевание сердца. Черчилль, словно бы соревнуясь с Альфредом, сказал через тысячу лет: «В войне – решимость; в поражении – сопротивление; в победе – великодушие; в мире – добрая воля».

Три недели спустя в Оллере графства Сомерсет датский король Гутрум вместе с 30 приближенными людьми принял святое крещение, получив благородное английское имя Этельстан – его крестным отцом стал Альфред. Через восемь дней, по традиции, он был миропомазан, а затем отбыл в находившееся неподалеку королевское поместье Уэдмор, и король Альфред, его победитель и крестный отец, праздновал вместе с ним и чествовал его дарами.

Победа Альфреда помешала осуществиться планам еще одного языческого флота, в поисках удачи прибывшего к Темзе. Он повернул обратно в Европу. В 878 году датчане оставили Чиппенхем и двинулись на север в Мерсию. В следующем году они отправились в Восточную Англию, которую стали заселять. Это было начало времени перехода от войны к миру, восстановления духовного и морального здравия англичан, повторного учреждения цивилизации и слаженного управления христианской Англией после языческого разорения.

(Продолжение следует.)

В это время к власти пришел король Альфред Великий (871- 899), который считается первым английским выдающимся монархом и реформатором, который:

Договорился с викингами о мире (Англия стала платить им дань, в результате чего агрессия викингов была остановлена, что спасло Англию от гибели и дало возможность собраться с силами);

Использовал передышку в войне с викингами для строительства крепостей и кораблей;

Стал основателем Британского морского флота;

Первым стал добиваться расширения международных контактов

Англии, преодоления ее "островной" изоляции от всей остальной

Европы ("прорубил окно" в континентальную Европу для Англии);

Способствовал возникновению и развитию международной морской торговли (до этого торговля шла преимущественно в рамках острова);

Активно поощрял распространение знаний, культуры, науки;

Участвовал в составлении англосаксонской хроники (летописи);

Написал сборник законов King Alfred"s Code (Кодекс короля Альфреда, или Законы Альфреда), важнейший источник права Англии того времени.При Альфреде Великом Англия укрепилась настолько, что ее военное покорение викингами стало невозможно. Окончательно викинги были побеждены и изгнаны из Англии через 150 лет при короле Эдуарде Исповеднике (Edward the Confessor), правившем в 1042-1066 в.

Альфред Великий (англо-саксон. Ælfrēd se Grēata; англ. Alfred the Great; ок. 849 - 26 октября 899 или 28 октября 901) - король Уэссекса, правил в 871-899/901 годах, первый из королей Уэссекса, использовавший в официальных документах титул король Англии.

Альфред стал королём Уэссекса после смерти своего старшего брата Этельреда I.

Он желал неограниченной власти, он желал провести преобразования и придумывал нововведения, неясные и подозрительные для народа. Он был очень строг, и в этом саксы видели покушение на их древние права и свободу.

Он проиграл датчанам несколько сражений, но после уплаты дани купил себе перемирие на несколько лет. Кент и Уэссекс на некоторое время избавились от их набегов, но остальная Англия, оставленная без помощи, была завоевана викингами.

Датчане захватили и разграбили в 871 году Лондон. Потом несколько лет они копили силы, занимаясь мелкими грабежами и набегами. Весной 874 года викинги напали на Мерсию и быстро разгромили её войско. Одновременно викинги стали осваивать захваченные ими земли, строить поселения и заниматься сельским хозяйством.

Альфред в большой тайне начал на реках строительство большого количества кораблей, и к 875 году располагал уже значительным флотом. В этом году флот Альфреда нанёс датчанам несколько поражений, которые, однако, были не очень значительны, но были важными для поднятия морального духа войска.

Всю страну Альфред разделил на военные округа, в которых каждые пять хозяйств (гайд) должны были выставлять одного воина, снабжая его за свой счёт всем необходимым. Каждый город тоже должен был давать определенное количество солдат.

Кроме того, каждый земледелец должен был принимать участие в содержании мостов и укреплений. Альфред первым отказался от идеи народного ополчения (фирда) и стал формировать воинское сословие. Тэны и воины королевской дружины были полностью освобождены от работ на земле. Тэны вошли в число англо-саксонской знати, а дружинники стали средними и мелкими землевладельцами, на которых должны были работать крестьяне.

Весной 876 года Гутрум двинулся с войском на юг. Одновременно флот Гутрума появился при Уэргеме, но флот Альфреда нанёс ему незначительное поражение, после которого датчане отплыли к Эксетеру, где подняли против Уэссекса ещё и валлийцев. Король Альфред вышел с войском против Гутрума, но не вступил в битву, а предложил ему выкуп. Король Восточной Англии уже знал о поражении своего флота, взял выкуп и тоже отошёл к Эксетеру.

Всю зиму Альфред готовил свою армию и флот к войне с данами. Ранней весной 877 года войско Уэссекса окружило Эксетер, а флот Альфреда блокировал побережье и лишил окруженных датчан возможности получить подкрепление. Датчане из Уэргема пытались прорвать блокаду Эксетера, но сильная буря разметала и разбила о прибрежные скалы бо́льшую часть флота викингов. Голод и отчаяние заставили данов вступить в переговоры с Альфредом и капитулировать. Был заключен мир, по которому датчане выдали заложников, заплатили выкуп и поклялись на священном браслете, смазанном кровью, что не будут больше нападать на владения короля Альфреда.

Воспользовавшись тем, что Альфред распустил своё войско, в 878 году даны возобновили полномасштабную войну с Уэссексом. Король Гутрум двинулся на юг со значительными военными силами, овладел Лондоном, с нескольких направлений вторглись в Уэссекс и остановился на Эйвоне, чтобы провести там зиму. Для Альфреда и его войска это было полной неожиданностью. Страна была парализована страхом и ни о каком организованном сопротивлении не могло быть и речи. Датчане огнём и мечом прошлись по всему королевству, легко расправляясь с немногочисленными и плохо организованными отрядами англо-саксов.

В этих обстоятельствах, как передаёт Ассер, Альфред оставил своих воинов и своих военачальников, отрёкся от своего народа и бежал, чтобы только спасти свою жизнь. Войско данов беспрепятственно хозяйничало в его королевстве, где почти никто не знал, что сталось с королём.

Тем временем вокруг Альфреда собрался небольшой отряд, который укрепил расположенный среди болот остров земляными валами и стеной, чтобы обезопасить себя от внезапных нападений. Англо-саксы повели упорную борьбу против данов, внезапными нападениями старась нанести завоевателям как можно больший ущерб. В течение трех дней вооруженные люди поодиночке или малыми группами прибывали со всех сторон к назначенному месту. Так к Альфреду сошлись все воины из Сомерсета, Уилтшира и Гемпшира и все они были очень рады вновь увидеть своего короля.

5 мая 878 года Альфред атаковал со своим войском лагерь викингов с его слабейшей стороны и на следующий день взял укрепления, по выражению Англо-саксонской хроники, «…оставшись властелином места побоища…». Разбитые датчане укрылись в крепости, которую англо-саксы держали в осаде в течение двух недель. Наконец предводитель данов, король Восточной Англии Гутрум вступил с Альфредом в переговоры. Вскоре был заключен мир, согласно которому Гутрум был вынужден дать обещание покинуть территорию Уэссекса и принять крещение. По Уэдморскому договору граница между королевством Альфреда и владениями викингов. Все захваченные скандинавами земли (Восточная Англия, Эссекс вместе со своей разрушенной столицей Лондоном, вся Нортумбрия и восточная половина Мерсии) остались под властью Гутрума. Альфреду достались Уэссекс, Сассекс, Кент и запад Мерсии.

Свои права на присоединённые земли Альфред укрепил, заключив ряд брачных союзов для членов своего семейства с королевскими династиями Мерсии и Восточной Англии.

В 879 году королём саксонской Мерсии Альфред поставил Этельреда II. Его задачей было оберегать Уэссекс от нападений с севера, а также препятствовать возникновению союза между датчанами и валлийцами.

Мир с Гутрумом дал англо-саксам несколько лет спокойствия внутри страны, но викинги, грабившие тогда области на противоположном берегу Ла-Манша, совершали нападения также и на берега Англии, рассчитывая овладеть здесь землями. Однако Альфред или мешал им высадиться, или наносил поражения, не давая закрепиться на берегу. В 884 году он заставил норманнов снять осаду с Рочестера. Его корабли постоянно патрулировали побережье. В 886 году Альфред отвоевал Лондон, очень сильно пострадавший от датчан, которые его разграбили и почти полностью сожгли. Альфред восстановил разрушенные дома и сделал возобновленный город своей второй резиденцией (столицей Англии оставался главный город Уэссекса Уинчестер). Укрепляя оборону своего королевства, Альфред возвёл много новых укреплений и организовал особую милицию во всех местах, которые могли подвергнуться нападению. Потерпев несколько поражений, викинги прекратили плавания к владениям Альфреда.

Король Альфред поставил королевский суд выше всех других судов. За годы войны старое право пришло в упадок. Вельможи произвольно стесняли народ, судьи не уважали присяжных. Альфред, прежде всего, составил первый сборник национальных законов, получивший название «Правда короля Альфреда», приказав изложить на английском языке законы различных саксонских королей, и отобрал наиболее подходящие из них. Он ввёл порядок в администрацию, восстановил старое разделение страны на общины и графства, определил графами и судьями достойных людей. Народный суд стал совершаться прежним порядком и пользоваться прежним доверием населения, так что королевскому суду уже не было надобности решать все споры.

Много усилий потратил король на восстановление разрушенного хозяйства. Он помогал развитию земледелия, раздавал опустевшие земли и провёл новое размежевание. Он заботился о торговле и промышленности. При нём проводились дороги и строились корабли. Но более всего заботился он о церкви, о религиозном и умственном образовании народа. Он отремонтировал за свой счёт десятки монастырей и учредил при них школы. Он сам основал школу для детей придворных и следил за преподаванием в ней. Тех немногих ученых, которые оставались в его государстве, он приблизил к себе, дал им почетные должности и побуждал к литературным трудам. По инициативе Альфреда в 891 году был начат труд, который нам теперь известен как Англо-саксонская хроника.

В начале 890-х годов Англия вновь подверглась нашествию большого войска викингов. В 893 году войско датчан под предводительством Гастинга вторглись в Уэссекс: одна часть через Темзу из Эссекса, другая - с юга и юго-запада с кораблей. Почти целый год пытались даны закрепиться в Уэссексе, но это им так и не удалось. В 894 году они переправились обратно через Темзу и стали призывать валлийцев к восстанию. Однако теперь уже сами англо-саксы перешли в наступление: сын Альфреда Эдуард и мерсийский элдормен Этельред II с отрядом лондонцев разгромили лагерь датчан в Эссексе и пустились в погоню за отрядом, двигавшимся вдоль Темзы. Они настигли его недалеко от Северна, разбили и заставили вернуться в Эссекс.В это же время Альфред разбил флот данов, пытавшийся захватить Эксетер, и отбил нападения на город валлийцев. Последние годы своей жизни Альфред посвятил разработке планов по созданию союза народов против разбойничьих вторжений.

Король Альфред, получивший у потомков прозвание Великий, умер в Уинчестере по одним данным 26 октября 899 года, по другим - 28 октября 901 года. Его преемником стал его сын Эдуард Старший.

Эдуард, старший

(Edward the Elder) (ок. 870–924), король англо-саксов, сын Альфреда Великого. Взошел на трон после смерти отца в 899, уже проявив себя как одаренный военачальник в борьбе с датскими захватчиками. Став королем, Эдуард продолжил войны с датчанами, которых поддерживал его двоюродный брат Этельвальд, также претендовавший на трон, и разбил их объединенное войско в 902, причем сам Этельвальд при этом погиб. После заключения мира с датчанами, обосновавшимися в Восточной Англии в 905, и одержанных в 909 и 910 побед над датчанами, захватившими Стаффордшир, Эдуард распространил свою власть на области Мидлсекс и Оксфордшир, принадлежавшие его правившей в Мерсии сестре Этельфледе, а также постоянно расширял пределы своих владений на Восточную Англию, пока не добился полного изгнания датчан. Когда Этельфледа умерла, Эдуард полностью овладел Мерсией и в 919 или 921 наконец добился того, что ему как сюзерену присягнули король Шотландии, норвежский король Нортумбрии с подданными, а также кельты области Стратклайд (в Шотландии). Эдуард внес огромный вклад в объединение Англии, после него ту же политику успешно продолжал его сын Этельстан (правил в 924–939). Эдуард Старший умер в Фарндон-он-Ди (Чешир, 15 км к югу от Честера) 17 июля 924, похоронен в Винчестере.

25. Англия в конце 10 – начале 11 вв. Образование империи Кнута Датского

Этельред унаследовал английский трон после смерти отца короля Эдгара и убийства единокровного брата короля Эдуарда Мученика.

Правление Этельреда было отмечено многочисленными столкновениями с викингами. В день св. Брайса, 13 ноября 1002 года, Этельред устроил резню датчан, живущих в Англии. Это спровоцировало нападение Свена I Вилобородого, который с 1003 года по 1007 год совершил несколько набегов. В 1007 году Свен получил отступные, и набеги прекратились до 1013 года, когда датский конунг завоевал английский трон. Этельред бежал в Нормандию, однако в 1014 Свен скоропостижно скончался, и витенагемот вновь избрал Этельреда на трон. Он был избран вопреки тому, что датский флот провозгласил королём Кнуда, сына Свена. Во время последовавшей за этим войны Этельред умер.

Эдмунд II или Эдмунд Железнобокий (англ. Edmund Ironside, между 988 и 993 - 30 ноября 1016) - король Англии из Уэссексской династии, правивший с 23 апреля по 30 ноября 1016 года. Второй сын короля Этельреда Неразумного и его первой жены Эльфгифу. Эдмунд отличался храбростью и распорядительностью, и именно поэтому англичане провозгласили его королем. В это время под властью Кнуда была уже большая часть Англии. Три битвы Эдмунд выиграл, в результате чего освободил Лондон. После его внезапной смерти Англия перешла под власть данов.

Кнуд сопровождал отца во время успешного очередного набега на Англию в августе 1013 г. Во время похода Свен умер (февраль 1014), и участвовавшие в набеге датчане провозгласили Кнуда королем Англии. Однако он был вынужден вернуться в Данию, поскольку Витенагемот восстановил на английском троне короля Этельреда II Неразумного, свергнутого Свеном.

Кнуд вернулся в Англию с войском и флотом, собранным при помощи брата, короля Дании Харальда II в августе 1015 г., и после ряда сражений с войском под предводительством Этельреда, а с апреля 1016 г. - под предводительством нового короля Англии Эдмунда II, окончательно разбил англичан в битве при Ассандуне, Эссекс в октябре 1016 г. В последовавшей за этим встрече Кнуда и Эдмунда на острове на реке Северн было решено разделить королевство. Однако после скорой смерти Эдмунда (в ноябре 1016), Кнуд остался королем всей Англии, что и было утверждено Витенагемотом в январе следующего года. Последний раз в истории Англии датские деньги (данегельд) были выплачены именно Кнуду для вознаграждения викингам, сражавшимся на его стороне.

Несмотря на то, что Кнуд к этому времени уже был женат на Эльфгифу, для закрепления своих прав на трон он женился на вдове Этельреда II Эмме Нормандской, тем самым еще более усилил связи между Англией и Нормандией.

Он даже объявил наследником их сына Хардекнуда, в обход своих старших сыновей Свена и Гарольда.

Во время своего правления Кнуд разделил Англию по датскому образцу на четыре региона: Уэссекс, Мерсию, Восточную Англию и Нортумбрию, заложив основы английского и британского территориального устройства, было также кодифицировано английское законодательство (около 1020). В Дании при нём сложилось особое войско (тинглид) из представителей наиболее знатных семей (зародыш рыцарства), началась регулярная чеканка монеты.

[править]

Империя Кнуда

После смерти старшего брата Кнуд унаследовал датскую корону и назначил регентом мужа своей сестры ярла Ульфа, поскольку сам постоянно находился в Англии. Регент попытался уговорить датчан избрать королем малолетнего Хардекнуда, при котором он мог бы полновластно править в Дании. В это время воспользовавшись отсутствием Кнуда норвежский король Олаф II и шведский король Анунд Якоб предприняли вторжение в Данию.

Узнав об этом, Кнуд вернулся в 1026 и при помощи ярла Ульфа победил объединенный норвежско-шведский флот в сражении при Хельгео. Это открыло ему путь к завоеванию Норвегии (1028) и временному покорению центральных районов Швеции (вокруг озера Меларен).

Дания при Кнуде в 1028 году. Красным отмечены страны, где Кнуд был королём, оранжевым - вассальные государства, жёлтым - другие союзные государства.

Таким образом, Кнуд некоторое время фактически был королем Швеции и даже чеканил монеты в Сигтуне.

Попытка Ульфа избавить Кнуда от датской короны не прошла бесследно, ему не помогли ни родство, ни боевые заслуги. По одному из свидетельств, на Рождество 1026 после ссоры ярл Ульф был убит в церкви одним из хускарлов Кнуда.

После рождения дочери Гунхильды в 1020 император Священной Римской империи Конрад II в обмен на обещание выдать ее замуж за его сына Генриха, будущего императора Генриха III, отдал Кнуду в управление Шлезвиг и Померанию. По этой, либо по другой причине князь Польши (король с 1025) Болеслав I Храбрый выделил войска для участия в экспедиции Кнуда в Англию в 1015.

Кнуд умер 12 ноября 1035 г. в Шефтебери в Дорсете, похоронен в Винчестерском соборе. Эльгифу и Свен самостоятельно управляли Норвегией ещё с 1029, но жестокость правления и высокие налоги восстановили население против них. В 1035 они бежали в Данию, а в Норвегии восстановилась прежняя династия.

На Кнуда Великого обычно указывают как на мудрого и успешного правителя Англии, несмотря на двоеженство и различные жестокости. Скорее всего это объясняется тем, что информация о том времени получена, в основном, из письменных источников представителей церкви, с которыми у Кнуда всегда были хорошие отношения. Известно, что он посылал в Данию монахов и священников, способствуя просвещению и распространению христианства.

Существует легенда о том как Кнуд повелевал волнами. Согласно легенде, он устал от лести и подхалимства придворных, и когда один из них сказал, что король мог бы требовать покорности у моря, Кнуд продемонстрировал невозможность этого, показав, что не все в силах королей.

Доброму земблянскому христианину внушают, что истинная вера существует не затем, чтобы снабжать его картинками или географическими картами…

Чарльз Кинбот

(Бледный огонь , 208, примеч. к строке 493)

Thou, by Thy strong holiness drivest from far

In the way that Thou wiliest each worshipping star;

And through Thy great power, the sun from the night

Drags darkness away by the might of her light.

The moon, at Thy word, with his pale-shining rays

Softens and shadows the stars as they blaze,

And even the sun of her brightness bereaves

Whenever upon her too closely he cleaves.

(King Alfred. A Psalm to God)

Если в поисках истоков своего русского наследства Набоков обращается к самому началу русской литературы - созданному в XII веке «Слову о полку Игореве», то свои английские культурные корни он локализует в кругу сочинений короля Альфреда. В конце IX века Альфред Великий, «родоначальник английской прозы», перевел наиболее значительные произведения своего времени на англосаксонский язык, заложив тем самым основу британской литературы.

В «Бледном огне» этот материал также предстает отраженным в кривом зеркале Чарльза Кинбота. Не обнаружив в поэме Шейда истории своего бегства от земблянской революции, разочарованный Кинбот сетует в комментарии на то, что во время одной из прогулок поэт отвертелся от разговоров с ним

обидным анекдотом о короле Альфреде, который, как говорят, любил рассказы своего норвежского приближенного, но прогонял его, когда бывал занят другими делами. «Ну, вот и вы , - говаривал неучтивый Альфред кроткому норвежцу, пришедшему поведать тонко отличавшуюся версию какого-нибудь старого скандинавского мифа, уже рассказанного им прежде, - ну вот, вы тут опять!» - и случилось так, дорогие мои, что этот баснословный изгнанник, этот боговдохновенный северный бард, известен сегодня английским школьникам под тривиальным прозвищем «Нувот» (161, примеч. к строке 238).

В истории английской культуры король Альфред Великий (848? - 900) почитаем неизмеримо больше других английских монархов, ибо он ценой омрачивших начало его правления многочисленных битв изгнал из Англии датчан и тем самым «спас английскую культуру от гибели», а также перевел на англосаксонский язык ряд классических текстов. В январе 878 года он пережил самое тяжелое поражение в своей жизни: в Чиппенхэме, где он проводил Рождество, король подвергся внезапному нападению датчан. Как гласит «Англосаксонская хроника», «почти всех они уничтожили, король Альфред же спасся и с небольшим отрядом, пройдя через лес, добрался до неприступного места среди болот… К Пасхе следующего года король Альфред с горсткой приближенных возвели в Этелни небольшую крепость». В конце концов король одержал верх над датчанами, их предводитель Гутрум принял православие, и к 879 году Альфред очистил от захватчиков Уэссекс и Мерсию. Четыре месяца, отделявшие побег из Чиппенхэма от пасхальной победы, король тайно скрывался в хижине пастуха; как сказано в комментарии к стихотворению Альфреда Великого «Минута отчаяния», то были «дни, когда наш покинутый король поверял свои горести одной лишь лютне, скрываясь в пастушьей хижине или на болотах Этелинге». Эта хижина служит местом действия знаменитой легенды о короле Альфреде и пироге, известной любому английскому ребенку: жена пастуха попросила Альфреда присмотреть за пирогом, но король был так занят государственными мыслями, что пирог сгорел.

Отсылку к эпизоду бегства Альфреда в Этелинге Набоков вводит в «Бледный огонь» в характерной для него уклончивой манере. Atheling - вышедшее из употребления английское именование князя, в древнеанглийском языке оно писалось как æpeling. В комментарии к поэме Шейда Кинбот, описывая тот вечер, когда умерла его мать, говорит, что проводил время со своим «платоническим приятелем» Отаром, «приятным и культурным молодым аристократом» («a pleasant and cultured young adeling») (100, примеч. к строке 71). Молодые люди встретили весть о смерти королевы, находясь за воротами замка, в обществе еще нескольких человек, среди которых была «крестьянка с небольшим пирогом, который сама испекла» (101). Взятые вместе, эти детали отсылают к бежавшему от датчан королю Альфреду, одинокому изгнаннику, скрывающемуся под чужим именем. Кинбот воображает себя королем в изгнании, который прячется под вымышленным именем в болотистой Новой Англии, - деталь, прямо намекающая на его самоидентификацию с Альфредом. Равным образом рассказ Кинбота о его бегстве из Зембли перекликается с полной драматизма историей побега Карла II в костюме слуги после неудачной попытки оспорить трон у Кромвеля. Кинбот говорит, что Джон Шейд «предоставил царственному [земблянскому] беглецу приют в сокровищнице сохраненных им вариантов…» (77, примеч. к строке 42). Оба английских короля, Альфред и Карл II, претерпев множество страданий, в конце концов одержали историческую победу - и Кинбот также надеется на реставрацию на якобы утраченном им троне. В примечании к строке 275 мерцают взаимные отражения историй о двух королях-беглецах:

С самого начала его царствования… встревоженные родственники и в особенности епископ Есловский, сангвинический и благочестивый старик, - делали все что могли, дабы убедить его… жениться. <…> Как это бывало и с его предшественниками, примитивными alderkings, пылавшими страстью к мальчикам, духовенство спокойно игнорировало языческие обычаи нашего молодого холостяка, но хотело бы, чтобы он сделал то же, что сделал более ранний и еще более несговорчивый Карл, - взял одну отпускную ночь и произвел законного наследника (164).

История сохранила свидетельства распутных забав, которым Карл II Английский предавался с Нелл Гвин, равно как и попыток женить короля; Беда сообщает о стремлении духовенства обратить в христианство первых английских королей-язычников. В слове «alderkings» можно обнаружить намек на короля Альфреда (который женился в возрасте двадцати лет): болота Этелинге окружены зарослями ольхи (alder).

Подсветив повествование Кинбота о его царственном побеге отблесками рассказов о бегстве Альфреда и Карла, Набоков выявляет в ткани британской истории повторяющийся узор, с которым, в свою очередь, перекликается сюжет бегства самого автора от русской революции. В царствование Альфреда английской культуре угрожали грубые и воинственные варвары, при Карле I - узколобые пуритане. В «Бледном огне» обе угрозы ассоциируются с земблянскими экстремистами и с «Тенями», пародирующими вариации этой темы в XX веке.

Помимо æpeling, Набоков исподволь вводит в «Бледный огонь» еще несколько значимых англосаксонских слов. Имя Освина Бретвита, названного в Указателе Кинбота «дипломатом и земблянским патриотом» (289), аукается со словом «bretwalda», в буквальном переводе означающим «британский правитель», т. е. «правитель правителей», «верховный король Британии». Освином звали брата англосаксонского короля IX века Освальда. Датчане осадили их крепость и заставили выдать сокровища, но позже братья-короли одержали победу в крупном сражении. Кинбот переводит имя Бретвит как «шахматный ум» (171, примеч. к строке 286). В эпизоде с Освином Бретвитом Градус пытается выведать местонахождение бежавшего земблянского короля под предлогом необходимости доставить тому некие scripta Рукописные документы на английском языке, называемые историками scripta, - единственное дошедшее до нас свидетельство того, что на протяжении IX века, несмотря на опустошительные набеги датчан, монастырская культура сохранялась в Англии на весьма высоком уровне. Штаб тайных агентов, представляющих экстремистскую организацию «Тени», находится в Дании; Градус едет на встречу с Освином Бретвитом через Копенгаген. Датский мотив указывает на то, что Градус, грубый «человек действия», искушающий Бретвита якобы имеющимися у него scripta, представляет угрозу земблянской культуре, а эпизод с Бретвитом оборачивается комическим отражением события древней английской истории.

Введение в текст мотива scripta свидетельствует о том, что Набокова интересовала тема письменно зафиксированного слова. Писатель намеренно акцентирует роль короля Альфреда как основоположника английской литературы. Очистив Англию от датчан, Альфред взялся за дело просвещения своего народа. Для этой цели он собрал монахов из нескольких стран, чтобы они помогли ему в переводе основополагающих текстов того времени с латыни на англосаксонский. Монахи отобрали для перевода произведения, сообщавшие основные сведения о мире. Это были:

1. «Всеобщая история» Орозия;

2. «Церковная история народа англов» Беды;

3. «Диалоги» Григория Великого;

4. «Обязанности пастора» Григория Великого;

5. «Утешение Философией» Боэция;

6. «Монологи» Блаженного Августина.

Переводя эти произведения, Альфред адаптировал их к собственным целям, расширяя и дополняя оригинальные тексты. В некоторых случаях он сообщал новые сведения, в других давал собственные комментарии. В этом смысле Альфред схож с Кинботом: оба являются царственными авторами-редакторами, тенденциозно модифицирующими тексты, с которыми они работают. Кинбот представляет поэму Шейда зеркалом своей воображаемой Зембли, Альфред отбирает для перевода тексты и редактирует их таким образом, чтобы внушить народу христианскую веру в бессмертие души. Боэций, к примеру, не был христианином, но в переложении Альфреда его произведение приобретает отчетливо христианскую направленность. Нижеследующее рассмотрение переводов Альфреда (за вычетом текстов Григория Великого, представляющих собой практические руководства для священников) подтверждает эту аналогию.

«Всеобщая история» Орозия

Об Орозии известно немногое: он был испанцем, жил в конце IV - начале V века. По поручению святого Августина, епископа Гиппонского Орозий принялся за сочинение труда по истории мира, призванного подтвердить христианские идеи, которые изложены в Августиновом трактате «О Граде Божием». Он приступил к работе над своим историческим повествованием около 410 года и завершил его в 416 году. Король Альфред приблизил произведение Орозия к современности, дополнив его описанием Европы IX века, а также отчетом о путешествиях Оттара и Вульфстана по Белому и Балтийскому морям. Источник рассказанного Шейдом анекдота об Оттаре - «Всеобщая история» Орозия.

Из всех переведенных Альфредом текстов «Всеобщая история» подверглась наиболее значительным изменениям. Альфред не только добавил описание событий, произошедших после разграбления Рима в 410 году, но и значительно расширил раздел, посвященный европейской географии: опираясь на сведения, полученные от путешественников, он создал самое раннее из известных географических описаний Европы, где рассказывается о землях, заселенных германскими племенами. Многие из этих сведений он узнал от богатого норвежца Оттара, который в 890 году явился к Альфреду, чтобы поведать королю о своих открытиях. Альфредово изложение отчета Оттара изобилует подробностями, живо передающими дух их беседы. По сообщению Альфреда, у Оттара было 600 оленей, 20 голов крупного рогатого скота, 20 овец и 20 свиней, землю же он пахал на лошадях. Для Оттара очень важна точность - он отказывается подтверждать те сведения, о которых не знает, «насколько [они] правдивы… потому что сам этого не видел». Оттар сообщил Альфреду, что жил «севернее всех норманнов». Из чистого любопытства он отправился в путешествие на северо-восток, за пределы Норвегии, чтобы узнать, существуют ли земли севернее и обитаемы ли они. Оттар обогнул Нордкап и достиг Белого моря, открыв тем самым проход в Россию через залив Святого Николая и Двину, - великое событие в навигации того времени, значение которого отмечалось в географических трудах на протяжении нескольких столетий. Он направился на восток Белого моря, в области, именуемые в сагах Смамиландом. В старом исландском справочнике о них говорится так: «Smaojeda, ortum versus a Biarmia ad Mare Glaciale contra Nova Zembla». Получается, что Оттар первым из известных нам путешественников достиг Nova Zembla, острова у северной морской границы России, ныне известного как Новая Земля. Именно такую форму названия Новой Земли Кинбот использует в споре, разгоревшемся в преподавательском клубе Вордсмитского колледжа, когда утверждает, что он не Карл Ксаверий Земблянский: «Вы меня путаете с каким-то беженцем из Новой Зембли (саркастически подчеркивая „Новой“ )» (252, примеч. к строке 894).

Переведенная Альфредом «Всеобщая история» и записанный им рассказ Оттара несколько раз откликаются в «Бледном огне». Кинбот, говоря об Оттаре, именует его царским «приближенным», который приходит «поведать тонко отличавшуюся версию какого-нибудь старого скандинавского мифа» (161, примеч. к строке 238). В древней Скандинавии скальды служили придворными историками и поэтами; одним из самых известных был, как известно, Оттар Черный, придворный поэт короля Олава Норвежского. Оттар - скандинавский вариант англосаксонского имени Охтхере. «Выкуп головы» Оттара, рассказывающий о битвах Олава Святого в Англии, подтверждает точность событий, изложенных в «Англосаксонской хронике». Фигура Олава Святого тематически значима для «Бледного огня», ибо указывает на связь английской и русской истории. Олав, как и Альфред, в молодости сражался с датчанами в Англии. Подобно Альфреду, он добился политического объединения своей страны и усердно занимался христианизацией ее народа. В биографии Олава обнаруживается и тема изгнанничества, дополненная датским мотивом: в результате войны с Данией в Норвегии произошло восстание, вынудившее Олава в 1028 году бежать в Россию. Проведя там два года, он попытался вернуть себе королевский трон, но погиб в бою. Соединяя норвежского путешественника Оттара с норвежским придворным поэтом Оттаром Черным, Набоков подчеркивает как соотнесенность литературы и истории, так и связь между Англией и Скандинавией на самых ранних этапах их истории, а также создает «королевское» отражение своего изгнания из России в лице Олава - изгнанника, нашедшего пристанище в России.

Таким образом, фрагмент об Альфреде и Оттаре содержит в миниатюре ряд центральных тем «Бледного огня». Перечень национальных литератур северных стран дополняется Англией, а истоки английской литературы связываются с представлением о переводчиках как «почтовых лошадях цивилизации».

Кинбот любит рассуждать о переводах: он восхищается земблянским переложением Шекспира, сделанным его дядей Конмалем, и в пух и прах разносит французские версии английских стихов, принадлежащие перу Сибиллы Шейд. Набоков также весьма подробно высказывается на подобные темы в комментарии к собственному переводу «Евгения Онегина», сокрушаясь по поводу возможных искажений и фиксируя многочисленные плоды культурного взаимообмена, взращенные в этом переводе. Набоковское определение парафрастического перевода - особенно в том, что касается «опущений и прибавлений, вызванных требованиями формы [и] присущей „потребителю“ перевода языковой спецификой» (Комм., 27), - вполне применимо к переводам Альфреда, упрощенным в расчете на самых непритязательных читателей. Если Кинбот в своих литературных переводах весьма небрежен - он не обращается ни к словарям, ни к оригинальным изданиям или библиотекам, - то Альфред практикует сознательное адаптирование оригиналов, сверяя их с новыми сведениями, полученными из первых рук.

Интерес Набокова к роли языка и литературы в развитии культуры проявляется в лингвистической географии Кинботова примечания к словам «на двух языках»:

английском и земблянском, английском и русском, английском и латышском, английском и эстонском, английском и литовском, английском и русском, английском и украинском, английском и польском, английском и чешском, английском и русском, английском и венгерском, английском и румынском, английском и албанском, английском и болгарском, английском и сербо-хорватском, английском и русском, американском и европейском (223, примеч. к строке 615).

Английский и русский - две координаты художественного мира Набокова - разделяют приведенный список на языковые группы, подобно тому как «тчк» пунктиром пронизывает текст телеграммы. Внутри списка совершается движение с севера на юг Восточной Европы (единственный представитель романских языков - румынский), а обрамляют его английский и земблянский в начале и американский и европейский в конце, причем в пределах как начальной, так и конечной части рамки происходит движение с запада на восток. Языки Кинбота - английский и земблянский, языки Набокова - американский и европейский, не столько в лингвистическом, сколько в географическом смысле. В «Бледном огне» Набоков по-своему картографирует северный мир, следуя примерам Орозия, Оттара и Альфреда.

«История» Орозия (в ее осовремененном королем Альфредом варианте) явилась для своего времени и культуры тем, чем было «Kongs-skugg-sjo» для Скандинавии, - своеобразным speculum regale, «королевским зеркалом», в котором отразились географические, исторические и культурные познания той эпохи. Инкорпорируя в «Бледный огонь» материал обеих древних энциклопедий, скандинавской и английской, Набоков выявляет в истории (и прослеживает вплоть до современности) некий узор, хранящий язык и знания англоговорящего мира.

При работе с древними рукописями перед исследователем неизбежно возникает проблема их аутентичности. Как явствует из комментария к «Слову о полку Игореве», Набоков считал определяющим критерием подлинности документа воплощенный в его стиле индивидуальный талант автора. Выбор Альфредом книг для перевода, равно как и его собственное поэтическое творчество, несет на себе явный отпечаток его гения. Кроме того, рассмотренные в качестве исторических и естественно-научных сочинений, они могут быть соотнесены с данными самой природы - с принципами морской навигации, образцами флоры и фауны. Исторические факты, приводимые в «Англосаксонской хронике», наряду с другими документами того времени подтверждают основополагающие идеи, изложенные в текстах Альфреда. «Королевское Зерцало» и «История» Орозия совпадают в описаниях местоположения Исландии, Гренландии и флоры этих мест.

«Церковная история народа англов» Беды

Беда Достопочтенный (672/673 - 735) родился в Англии и всю свою жизнь провел в монастыре. Он писал на научные, исторические и богословские темы, аккумулируя в своих трудах западноевропейскую ученость того времени. «Церковная история народа англов» - наиболее известное его произведение, положившее начало английской историографии.

Беда начинает свой рассказ с описания различных народностей, населяющих Британию. Он сообщает, что многие сведения почерпнул из устных источников и подверг их тщательному критическому осмыслению. В его «Истории…» рассказывается об обращении различных групп населения в христианство, нередко сопровождавшемся чудесами. Истории королей изобилуют биографическими подробностями. Так, об Эдбальде, сыне Эдильберта, мы узнаем, что своим безбожием и связью с женой отца он причинил немало вреда Церкви, за что небеса часто насылали на него помрачения, или wodheartness (кн. II, гл. 5). Набоков увязывает этот рассказ с гомосексуальностью и безумием Кинбота посредством англосаксонского wod, означающего безумие, неистовство: Кинбот говорит о доме Гольдсворта, где временно обитает, что это «полудеревянный дом того типа, который в моей стране зовется wodnaggen…» (78, примеч. к строкам 47–48).

В 12–15-й главах второй книги своего труда Беда повествует о короле Эдвине, который, подвергшись преследованиям со стороны своего предшественника, короля Эдильфрида, много лет провел в изгнании, пока Редвальд, король восточных англов, не согласился принять его под свою защиту. Эдильфрид несколько раз посылал к Редвальду гонцов, требуя смерти Эдвина, и наконец вынудил Редвальда дать согласие. Один из друзей Эдвина, проведавший об этом, предложил организовать королю-изгнаннику побег, но тот, устав от скитаний, смирился с неизбежностью скорой смерти. Он проводил ночь в одиночестве и без сна, когда к нему является дух, предсказавший, что если Эдвин послушается его, то станет королем. Затем появляется тот самый друг и сообщает Эдвину, что теперь он в безопасности. Редвальд напал на Эдильфрида, и оба погибли в бою, Эдвин же вскоре действительно взошел на трон и впоследствии сыграл важную роль в христианизации Англии.

В одном из эпизодов истории Эдвина рассказывается, как король собирает советников, чтобы решить, следует ли ему принимать христианство. Кто-то из приближенных рассказывает Эдвину притчу:

«Вот как сравню я, о король, земную жизнь человека с тем временем, что неведомо нам. Представь, что в зимнюю пору ты сидишь и пируешь со своими приближенными и советниками; посреди зала в очаге горит огонь, согревая тебя, а снаружи бушуют зимний ветер и вьюга. И вот через зал пролетает воробей, влетая в одну дверь и вылетая в другую. В тот краткий миг, что он внутри, зимняя стужа не властна над ним; но он тут же исчезает с наших глаз, уносясь из стужи в стужу. Такова и жизнь людская, и неведомо нам, что будет и что было прежде» (кн. II, гл. 13).

Напомним, что девичья фамилия жены Джона Шейда происходит от слова «ласточка» и что отец Шейда был страстным орнитологом, в честь которого назван свиристель (Bombycilla Shadei) (95, примеч. к строке 71). Поэма Джона Шейда начинается словами: «Я был тенью свиристеля, убитого / Ложной лазурью оконного стекла» (29), - и Кинбот предполагает, что первая строка должна была повториться в заключительной, тысячной строке поэмы. Версия Кинбота, по крайней мере, столь же симметрична, сколь и притча, рассказанная советником королю Эдвину. Как показал Жан-Кристоф Кастелли, Набоков прибегает к метафоре дома, замкнутого пространства, чтобы воплотить концепцию смертного бытия, в которой окна интерпретируются как мосты извне и вовне. Отголоски знаменитой притчи Беды встречаются во многих произведениях мировой литературы - говоря о Набокове, уместно отметить эхо образа из этой притчи в «Евгении Онегине», где Пушкин уподобляет мертвого Ленского опустелому дому с закрытыми ставнями (6: XXXII). В аналогичном пассаже из «Других берегов» Набоков использует скорее толстовскую метафору: «Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь - только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями» (145).

«История…» Беды изобилует рассказами о том, как умирали разные короли и священники, о той радости, которую они испытывали в преддверии встречи с Христом. Тема потусторонности, воплощенная в творчестве Набокова в названии «Ultima Thule», также связана с упомянутыми Бедой (кн. III, гл. 21) «обетованием Небесного Царства и надеждой на воскресение и жизнь вечную»- об этом мы подробнее поговорим в главе 9.

«Утешение Философией» Боэция

…убивающий всегда ниже уровнем, чем его жертва.

Чарльз Кинбот

(Бледный огонь, 222, примеч. к строкам 597–608)

… несчастнее те, которые творят несправедливость, чем те, кто страдает от нее.

Боэций. Утешение Философией (кн. IV, гл. 4)

Манлий Северин Боэций (ок. 475–525) - выдающийся римлянин, знаменитый своими либеральными взглядами и научными познаниями. Боэций был счастливо женат и имел двух сыновей, каждый из которых стал консулом. Он был богат и пользовался покровительством Теодориха, короля остготов. Но, находясь на вершине этого благополучия, он спровоцировал ссору с Теодорихом, выступив в защиту некоего Альбина, подозревавшегося в государственной измене. В результате Боэций сам был обвинен в том, что пытался освободить Рим из-под власти варваров, заключен в тюрьму и несколько месяцев спустя казнен.

Потрясенный внезапным поворотом собственной судьбы, Боэций написал «Утешение Философией» - трактат, построенный в форме диалога с Философией, которая посещает автора в заточении. Философия показывает ему тщету земной славы, власти и богатства - драгоценных камней и золота, которые, в отличие от духовных радостей, не являются истинной собственностью их владельца.

На дереве цветущем вам искать не стоит, / Конечно, золота. [Зачем?!] / Не стоит и срывать с лозы каменьев редких… (кн. III, гл. 8).

И виноградники, и драгоценные камни играют важную роль в «Бледном огне». Градус производит свое имя от русского «виноград». Ассоциируя далее это имя с Ленинградом и Петроградом, Набоков перебрасывает мостики от своего родного Санкт-Петербурга к культуре викингов, с одной стороны, и к большевистской революции - с другой. Викинги открыли местность на севере Канады и дали ей название, созвучное названию растущего там винограда. В тексте Кинбота виноградники служат мотивом, соединяющим Земблю, Францию и Соединенные Штаты; Набоков апеллирует к исторической Винландии, чтобы связать между собой Россию, Скандинавию, Англию, Францию и Америку.

Вынужденный бежать из Зембли в Америку, Кинбот не смог забрать с собой драгоценные камни из земблянской короны. Поиски этих драгоценностей в «Бледном огне» отражают аналогичное событие в жизни самого Набокова, о котором рассказывается в «Память, говори»: швейцар Устин привел революционеров-экспроприаторов к тайнику в петербургском особняке Набоковых. Кинбот в предисловии к поэме Шейда утверждает, что его собственное «прошлое переплетается в ней с судьбой простодушного автора» (13). «Национализированные» драгоценности обнаруживаются в поэтических строках Шейда, и, как выясняется, они действительно растут на деревьях: «пустой изумрудный футлярчик» (37, строка 238) и «темнонефритовые листья» (30, строка 50). Но драгоценности из земблянской короны исчезают в порочном круге Кинботова Указателя. Не земблянские регалии, а поэма Шейда оказывается для Кинбота подлинным утешением в изгнании. Кинбот прибегает к сравнениям с драгоценными камнями, когда описывает «рубиново-аметистовые стекла окон» собора в Онхаве, где он молился накануне своей свадьбы (165, примеч. к строке 275), и «яркие самоцветы окон» (152, примеч. к строке 181) в доме Шейда, наблюдение за которыми облегчает его ночные страхи. Он восхищается «богато окрашенной» уткой - «изумрудной, аметистовой, сердоликовой» (175, примеч. к строке 319) - и вспоминает «рубиновую росу в театральном освещении альпийской зари», виденную им в земблянских горах (135, примеч. к строке 149). Используя таким образом сравнения с драгоценными камнями, он соединяет природу, воображение и свою истовую религиозность с надеждой на то, что живущий по соседству поэт создаст лирический апофеоз его печали. Но Шейд в своей поэме не воссоздает Кинботову Земблю - его сочинение рассказывает о боли, которую испытал потерявший дочь поэт, а не о печали Кинбота, лишившегося своего воображаемого королевства. «Бледный огонь» - это попытка Шейда компенсировать утрату посредством искусства. Однако с художественной точки зрения его поэма - поражение, по большей части это проза, насильно превращенная в поэзию, нескладные героические куплеты: «But certain words, chance words I hear or read, / Such as „bad heart“ always to him refer, / And „cancer of the pancreas“ to her» («Но иные слова, случайно услышанные или прочитанные, - / Такие как „больное сердце“ - всегда относятся / К нему, а „рак поджелудочной железы“ - к ней» (31, строки 76–78)). В «Бледном огне» есть только один садовник, которому удается вырастить драгоценности в виноградниках царственной поэмы, - это сам Набоков.

В трактате Боэция Философия говорит о «фальшивых образах блаженства»(кн. III, гл. 3; в переводе короля Альфреда - «подобия и тени истинного блаженства»), о том, что «в преходящем земном благе заключено какое-то несовершенное счастье»(кн. III, гл. 10; в переводе Альфреда: «земная жизнь очень похожа на тень (shadow), и в этой тени никто не может достичь истинного счастья»), ибо оно исчезает вместе со смертью. В «Бледном огне» название Зембля (Zembla) производится Кинботом от слова «напоминать», «быть похожим» (to resemble ) (250, примеч. к строке 894), а текст романа насыщается разнообразными тенями. Организация, которая подсылает убийцу Градуса к королю Карлу Возлюбленному, как уже говорилось, называется «Тени», в поэме обыгрываются всевозможные оттенки значения этого слова. Когда у Джона Шейда во время лекции случается приступ, он говорит: «Но, Доктор, я ведь был загробной тенью! Он улыбнулся: „Не совсем, всего лишь полутенью“» (56, строки 726–727). «Бледный огонь» - исключительно сложный и многозначный роман, однако он вполне может быть определен как роман о смерти и потусторонности. Шейд предпринимает «обследование смертной бездны» (53, строки 646–647) и утверждает: «…не без основания я убежден, что жизнь есть после смерти» (65, строка 977). Воззрения же Кинбота можно возвести к Беде или Боэцию:

Когда душа боготворит Того, Кто указывал ей путь через смертную жизнь, когда она различает Его знак на каждом повороте тропы, нанесенный краской на валуне или зарубкой на еловом стволе, когда каждая страница в книге твоей личной судьбы отмечена Его водяным знаком, как можно сомневаться, что Он также охранит тебя и в вечности? (211, примеч. к строке 493)

Однако это трогательное выражение веры Кинбота, поддержанное драгоценной образностью его и Шейдова письма, завершается непристойным монологом, в котором Кинбот суммирует свои гомосексуальные грехи и размышления о самоубийстве.

В трактате Боэция Философия говорит:

Если смертный хочет сделаться могучим, / Пусть смирит свой дух неукротимый / И не клонит шеи, покорившись / Всем желаниям, бразды ослабив. / Но хоть гнева твоего бояться / Будет Индия, и подчинится / Фула дальняя тебе, возможно, / Власть не в силах устранить заботы / Мрачные, и кто, скажи, поможет / Избежать тебе несчастий в жизни! (кн. III, гл. 5).

Фулой, или Туле (Thule), древние называли самую северную географическую точку, до которой нужно было плыть семь дней морем от Британии (для них, как и для Боэция, это, видимо, была Исландия). Набоков в своем переводе отрывка из «Гамлета» именно это место называет «неоткрытою страной, / из чьих пределов путник ни один / не возвращался…» (III, 1, 79–80)Тот же смысл находим и в его рассказе «Ultima Thule» (1939).

Боэций спрашивает Философию о том, почему Бог допускает к власти неправедных властителей, что достойно ненависти и что можно считать справедливым возмездием. Философия отвечает: «Жестокость оправдать рассудком невозможно, / И похвалы ль заслуживает сила? / <…> / Зачем будить в душе волненья эти? / Своей рукою дерзкой гневный Рок тревожить? / Коль смерти ищешь, - жди! Звать бесполезно. / Сама придет, коней крылатых не задержит» (кн. IV, гл. 4). Набоков персонифицирует эту с каждым днем приближающуюся смерть в Якове Градусе и дает выход своей ненависти к нему в смехе. Философия убеждает Боэция, что следует ненавидеть грех, но не грешника, и набоковский литературный экзорцизм в отношении убийцы, опережающего поступь естественной смерти, - реализация этого совета.

Философия говорит: «Правящий миром держит поводья / Крепко в руках, - зиждитель Вселенной, / Царь, властелин, источник, начало, / Мудрый судья, всегда справедливый…» (кн. IV, гл. 6). Кинбот спрашивает Шейда: «Кто Судия жизни и Созидатель смерти?» (214, примеч. к строке 549). В «Бледном огне» судья Гольдсворт судит преступников; один из тех, кого он посадил в тюрьму, в свою очередь, судит его и пытается убить. Набоков не повторяет этой ошибки осуждением убийцы своего отца: одному Богу позволено судить сотворенные им создания, Набоков же оставляет за собой только право высмеивать зло.

Описывая всемогущество Бога, Философия сравнивает его с Гомером: в своих поэмах древнегреческий сказитель воспевал солнце (Феба), «но может разве Феб проникнуть в недра / Земли, иль глубину морскую светом /Лучей своих бессильных пронизать? / Не так у устроителя вселенной, / <…> / Его лишь одного, кто видит все, / Ты мог бы Солнцем истинным назвать». В этом смысле искусство смертных - это лишь бледный огонь.

Боэций молится:

Взываю я к Тебе, взойти в священную обитель / Позволь мне разумом, блаженство, Демиург, увидеть! <в переводе Альфреда: «…узреть величественный источник (fountain) всех благ»> / Всю тяжесть устрани земной громады! / Тьму и тучи / Гнетущие, Строитель, разгони, явись в блистанье! / Покой благочестивых! / И стезя! Тебя все видят! / В Тебе начало и конец всего, венец Ты жизни! (курсив мой. - П. М. ).

Набоков, говоря о потусторонности, прибегает к тем же образам тумана (тучи) и источника/фонтана. В моменты обостренной ясности сознания, говорится в «Других берегах», «дается смертному редкий случай заглянуть за свои пределы… И хоть мало различаешь во мгле, все же блаженно верится, что смотришь туда, куда нужно» (170). В «Бледном огне» Джон Шейд, находясь на пороге смерти, видит фонтан. Позже он читает о некоей госпоже З., имевшей аналогичный опыт, и отправляется к ней, чтобы выяснить у этой побывавшей в Туле незаинтересованной путешественницы точную топографию потусторонности и удостовериться в том, что виденный им фонтан действительно существует в ином мире. Как мы увидим далее, Набоков в своем творчестве связывает с потусторонностью и фонтан (fountain) Шейда, и гору (mountain) госпожи З.

Смысл утешения, которое Философия приносит Боэцию, заключается в открытии истинных ценностей, лежащих в сфере явлений духа, в жизни после смерти и в вере в Бога. Эти мысли поддерживают дух Боэция в изгнании и в заточении, помогают пережить низвержение с высот благополучия по воле короля-варвара. Можно сказать, что Альфред, испытавший сходные превратности судьбы, идентифицировал себя с Боэцием. Набоков, которому также приходится бороться с отчаянием, вызванным аналогичными событиями его жизни, создает стихотворения и поэмы, посвященные утрате России. Многие его произведения говорят об опасностях солипсического, болезненного погружения в отчаяние. Роман «Пнин» варьирует тему ностальгии изгнанника в духе мягкого комизма; Кинбот же - это трагический образ безумия, вызванного страстной тоской по утраченному королевству, пусть и воображаемому.

«Монологи» Блаженного Августина

Опять и опять: «Завтра, завтра!»

Блаженный Августин. Исповедь (кн. 8)

В «Бледном огне» Блаженный Августин, епископ Гиппонский (354–430) дважды упомянут впрямую, и еще одна отсылка к нему содержится в комментарии Кинбота:

Однажды… в моей… юности… мне довелось увидеть человека в момент соприкосновения с Богом. Я забрел на так называемую Площадку Роз позади Герцогской часовни в моей родной Онхаве, во время перерыва в репетиции гимнов. Пока я там валандался… до меня доносились отдаленные мелодичные голоса, сливавшиеся с приглушенным мальчишеским весельем…. Звук быстрых шагов заставил меня поднять угрюмый взгляд от мелкой мозаики площадки - реалистичных розовых лепестков, высеченных из родштейна, и крупных, почти ощутимых шипов из зеленого мрамора. В эти розы и шипы вступила черная тень: высокий, бледный молодой пастор, длинноносый и темноволосый… вышел из ризницы и остановился посреди двора. Виноватое отвращение кривило его тонкие губы. <…> Его сжатые кулаки, казалось, стискивали невидимые прутья тюремной решетки. Но нет предела той мере благодати, которую способен воспринять человек. Внезапно лицо его приобрело выражение восторга и благоговения. Я никогда еще не видел такого пламенного блаженства, но мне удалось уловить нечто столь же великолепное, ту же духовную силу, то же божественное прозрение теперь, в иной земле, отраженное на грубо вылепленном и некрасивом лице старого Джона Шейда. Как рад я был, что мои бдения в продолжение всей весны подготовили меня к наблюдению за ним в часы его волшебных летних трудов! (84–85, примеч. к строкам 47–48).