Во вторник стало известно о задержании режиссера Кирилла Серебренникова по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере. По версии следствия, художественный руководитель «Гоголь-центра» организовал хищение не менее 68 млн рублей, выделенных на театральные постановки. Одним из проектов был якобы не поставленный спектакль «Сон в летнюю ночь», рецензии на который писали многие СМИ, в том числе .

По делу основанной Серебренниковым «Седьмой студии» проходят три человека — бывший бухгалтер Нина Масляева, экс-гендиректор студии Юрий Итин и экс-директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский.

В конце мая после обысков в доме режиссера и в возглавляемом им театре в защиту Серебренникова выступили видные деятели культуры. Гильдия театральных режиссеров, худрук Театра наций Евгений Миронов и генеральный директор «Большого театра» Владимир Урин написали письмо Владимиру Путину, а у «Гоголь-центра» прошла акция поддержки.

Павел Лунгин, режиссер

Мне кажется, мы еще раз видим, что наши правоохранительные органы не дают заднего хода, не могут проявить гибкость. Как библейское такое чудовище было китобраз, которое могло ходить только прямо и давило всех, кто перед ним находился, точно так же и они уже, раз сформулировав это обвинение, не могут отступить. Им надо доказать, что они были правы, им надо обязательно посадить, арестовать.

И конечно, нет никакой необходимости в аресте. Кирилл никуда не уезжает, он работает. Он тут, он ходит на все допросы, пишет объяснения. Мне кажется, что это излишняя жестокость, какая-то мстительная жестокость. ( «Эхо Москвы» )

Катерина Гордеева, журналист

Спрашивают про Кирилла Серебренникова: «Почему он не уехал?»

И правда — почему? Участник Авиньонского театрального фестиваля, Канн и Венеции, один из лучших немецких оперных режиссеров этого года (по признанию немцев же) мог бы найти себе дело и деньги в любой цивилизованной стране.

А вот ответ, из интервью , которое мы записывали чуть больше года назад в Каннах.

— Что остается — прибить кроссовки гвоздями к полу, как героиня «Ученика»? И никуда не уходить?

— Да, в какой-то момент надо сказать «Я отсюда никуда не уйду», когда все кричат: «Да уезжайте отсюда! Не нравится? Валите!» А я здесь живу и работаю. Мой театр, мое кино. Это и есть моя родина.

— Тебе предлагают работать за рубежом, ты уже это делаешь. Велик соблазн уехать и работать вне России?

— Я вижу в этом много привлекательного, но и вопросов много. Могу ли я? Могу. Хочу ли я? Хочу. Комфортно ли мне? Суперкомфортно! Но я не хочу терять Россию. Такого зрителя, как в «Гоголь-центре», я нигде не найду. Такой публики нет вообще. Мне многие об этом говорят. Людей одного образа мысли много, и нужны места — не фейсбук, а физические места! — где они не будут чувствовать себя одинокими. Почему все ходили на эти марши с белыми ленточками? Только поэтому. Они не за Навальным шли, они друг друга хотели увидеть. «Значит, я не один такой «мудак», есть и другие такие, как я». Соцсети давно не дают ощущения общности, а это чувство единства невероятно важно. Я уважаю и люблю этих людей. Я хочу для них работать".

Анна Наринская, литературный критик

Политолог Александр Щипков о премьере балета «Нуреев» и демонстрации фильма «Полет пули»

Профессор МГУ, политолог Александр Щипков, выступая 19 декабря на телеканале «Спас», прокомментировал премьеру балета «Нуреев» в Большом театре и демонстрацию фильма «Полет пули» об украинском террористическом батальоне «Айдар» на фестивале «Артдокфест», говорится в пресс-релизе, поступившем в редакцию РНЛ.

«На премьеру балета "Нуреев" собирается весь цвет общества: чиновники, министры, банкиры, светские львицы и их львы. Многие из них защищали антихристианский фильм "Матильда", поддерживали "Колюизуренгоя", выступали за эстетизацию гомосексуализма. Все это направлено на изменение "цивилизационного кода", то есть культурно-исторического типа русского народа, который не принимает все перечисленное как повседневную норму. Однако, культурно-исторический тип невозможно корректировать, его можно только полностью разрушить. Но разрушить его можно лишь уничтожив весь народ. Гитлер, например, хотел разрушить еврейский культурно-исторический тип с помощью газовых камер», - отметил А. Щипков.

«Одновременно в эти же самые дни, недалеко от Большого театра, на Новом Арбате в кинотеатре "Октябрь" проходил фестиваль документального кино "Артдокфест". На этот фестиваль привезли фильм "Полет пули", который прославляет бойцов батальона "Айдар". Идеология фильма однозначна. В России показывают фильм про тех людей, которые убивают русских по идеологическим соображениям. Получается, что в "Большом" размышляют об изменении цивилизационного кода на уровне эстетики, на языке философии и искусства, а в "Октябре" одновременно демонстрируют инструкцию, как это реализовать на практике», - подчеркнул он.

Эксперт отметил, что «при этом полиция не применяет никаких мер к тем, кто показывает фильм, прославляющий нацизм, и арестовывает людей, которые пытаются протестовать против этого. Эти два события проходят с разницей в сутки и воспринимаются как звенья одного процесса».

«Есть еще одна любопытная деталь с балетом "Нуреев". На сцену в финале выходят актеры в майках с надписями в защиту Серебренникова. Спектакль перерастает в политическую акцию. Присутствующие государственные чиновники и министры аплодируют, фактически принимают участие в политической акции, фрондирующей власть. Это их право, они живут в свободной стране. Но в этом случае они должны тут же написать заявление об отставке. Невозможно одновременно быть министром и оппозиционером, быть властью и бороться с этой же властью. Почему же они не написали рапорт об отставке, почему они аплодировали? Потому что больше всего на свете эти министры боятся либерального остракизма, боятся стать "нерукопожатными", боятся быть изгнанными из "общества приличных". Так кому же в таком случае принадлежит реальная власть? Похоже, что реальная власть - у Кирилла Серебренникова. Министры и прочие в данном случае марионетки в его руках, он ими управляет», - заключил А.Щипков.

Режиссеру Кириллу Серебренникову предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупном размере. Свою вину он не признал, сообщили в Следственном комитете. Политолог Владимир Слатинов прокомментировал ситуацию в беседе с ведущей «Коммерсантъ FM» Натальей Ждановой.

— Как вы считаете, почему ситуация с Кириллом Серебренниковым стала развиваться подобным образом? Следует вспомнить реакцию президента на обыски в «Гоголь-центре» и дома у Серебренникова. Это не убедило силовиков?

— Мы помним, что один из руководителей российской национальной республики по фамилии Маркелов встречался с президентом, где было объявлено о том, что он выдвигается в сенаторы, а затем был задержан. Российские силовики в последнее время ведут себя, я бы сказал, достаточно автономно в рамках вертикали власти, и по тем резонансным делам, которые они начинают, действуют в рамках собственной логики, как мы теперь видим, не обращая внимания даже на сигналы, которые им посылаются со стороны верховной власти. И это надо понять. С точки зрения того, как работает российская правоохранительная система, если ты попал в ее жернова, то требуется теперь крайне жесткая политическая воля, чтобы эти жернова остановить. Как видим, намеков со стороны высшего должностного лица оказалось недостаточно.

— А почему, как вы думаете, этот сигнал власти не был воспринят должным образом?

— Это очень важный симптом процесса, который начался некоторое время назад. Я уже привел в пример дело Маркелова, есть очень резонансное дело Алексея Улюкаева — тоже мы видим, что российская правоохранительная система, силовая система в значительной степени уже сейчас действует автономно, как некий относительно самостоятельный игрок, и используется как инструмент в борьбе различных влиятельных групп интересов. А контроль за этой системой со стороны верховной власти — давайте называть вещи своими именами — в значительной степени утрачен. Вот это и является ключевой причиной того, что происходит, в том числе и с Серебренниковым. Серебренников — это очередное звено в цепи после Маркелова, Улюкаева и других примеров.

— Как вы считаете, как эта история может развиваться дальше? Опять же хочется вспомнить слова президента, что те, кто совершил экономические преступления, не должны содержаться под стражей. Этот сигнал тоже не будет воспринят?

— Не исключаю, что произойдет такое, если Кремль сейчас очень жестко и очень четко, абсолютно, скажем так, однозначно не даст понять Следственному комитету, что сигналы, которые поступают из-за зубчатой стены и из уст президента, надо воспринимать и понимать. Но мы видим три, как мне кажется, очень важных последствия того, что произошло сегодня. Во-первых, конечно,

нанесен огромный репутационный ущерб российской верховной власти и России в целом, потому что речь идет о режиссере с мировым именем. Второе — мы понимаем, что на фоне разворачивающейся президентской кампании будет крайне болезненной реакция со стороны творческой интеллигенции в отношении верховной власти — и это большая проблема теперь для Кремля. И, наконец, это, конечно, очень опасный симптом автономизации силовиков,

которые все в большей и большей мере в России превращаются в некий автономный инструмент, используемый в экономической и ресурсной борьбе различных фракций элиты.

— Вы хотите сказать, что верховной власти в должной степени силовики у нас уже не подчиняются?

— Во всяком случае, дело Серебренникова, а также ситуации с Маркеловым и Улюкаевым, будем говорить честно, в значительной степени об этом говорят. И вот если сейчас не последует очень жесткой и однозначной реакции со стороны Кремля, которая остановит этот маховик, то вот три проблемы, о которых я сказал, станут крайне серьезными для российской верховной власти.

— А в целом, в какой степени дело Серебренникова является политическим, как вы считаете?

— Вы знаете, сложно сказать. Скорее всего, есть показания главного бухгалтера. Но важно то, как они получены. Как мне кажется, когда у Серебренникова отобрали загранпаспорт, в общем, было уже понятно, в каком направлении развивается ситуация. Поэтому силовики, конечно, сейчас будут упирать на то, что у них есть основания для продолжения процессуальных действий. Но здесь важно понять, как это воспринимает общественное мнение. А общественное мнение это не воспринимает как триумф верховенства закона — можно привести массу примеров, вот последний — Елена Скрынник, в отношении которой в Швейцарии закрыто дело из-за абсолютного равнодушия российских правоохранительных структур. То есть все видят, что российские правоохранительные структуры действуют очень избирательно. И случай Серебренникова — это тоже пример такого, я бы сказал, избирательного внимания со стороны Следственного комитета. Все это понимают, и это как раз и подрывает репутацию и силовых структур, и Кремля, и в целом российского государства, потому что получается, что в России сейчас общественный интерес не реализуется силовыми органами. Силовые органы у нас перешли в некое другое состояние и действуют в рамках другой программы и другой матрицы.

Худрук Александринского театра Валерий Фокин стал первым из руководителей федеральных театров, который публично высказал свою точку зрения на происходящее с режиссером и главой Гоголь-центра Кириллом Серебренниковым после помещения его под домашний арест. Прежде всего Фокин подчеркнул, что в комментариях, связанных с Серебренниковым, очень мало говорят о человеческой эмоции, о сопереживании. «Я очень больно и лично воспринимаю то, что произошло с Кириллом, - сказал Фокин. - Вот мы говорим «домашний арест» - и все делаем акцент на слове «домашний». Забывая, что, пусть он и домашний, но это арест. Потому что человек изолирован, он лишен возможности контактов, возможности заниматься творчеством. Это очень тяжелое испытание, очень драматичное, даже трагичное. Я не являюсь близким человеком Кириллу, хотя я с ним, конечно, встречался и общался — но мне его очень жалко, просто по-человечески жалко, потому что то, что ему выпало - это серьезное испытание.

Кирилл Серебренников

Когда я читаю и слышу, как огромное количество людей радуется тому, что с Кириллом это произошло, я думаю: ну неужели вы не понимаете, что это может произойти с каждым? Есть замечательная поговорка «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Как же можно так реагировать! Откуда это всё? Думаю, что это всё в нас сидят давнишние исторические отрыжки — и столетней давности в том числе. Это всё 17-й год. И нам еще осень предстоит. Сегодня только 30 августа. Так или иначе, самое главное для Кирилла — то, как он перенесет это всё психологически. С одной стороны, из него делают мученика, жертву. Кстати, его лучшим фильмом для меня является «Изображая жертву», хотя Кирилл вообще очень талантливый человек, это не обсуждается. Так вот, с одной стороны, из него делают жертву режима. С другой, - огромное количество народа требует его посадить и расстрелять. Пережить такое человеку психологически очень сложно, и не просто пережить, а выстоять и сохранить себя. Об этом мало кто задумывается».

Далее, говоря о следственных фактах, Фокин подчеркнул, что полной информации у него нет, а «из тех обрывков фактической информации, которые до нас доходят, все пока сводится к обналичиванию денег - больше я ничего не вижу, хотя окончательные ответы даст суд».

В виновность конкретно Кирилла я не верю и никогда не поверю. Когда начинают писать о его особой роли... Какая особая роль? У него может быть только одна особая роль — художественная. Недоразумения, ошибки финансовые вполне могут быть, но их надо доказать, - заявил Фокин.

Кроме прочего, Валерий Фокин, проанализировав события, связанные с «делом «Седьмой студии», пришел к выводу, что мы имеем дело с ситуацией заказа: «Власть, конечно, ведет себя неумно, надо прямо сказать. Ну что, Кирилл не сделал бы перерыв в съемках и не приехал бы по повестке? Однозначно приехал бы. Зачем надо было устраивать этот дурной театр, провоцируя митинг у суда и все остальное? Значит, кому-то это надо. Что, мы не знаем, как все это делается? Знаем прекрасно. Я, конечно, не могу этого говорить со стопроцентной уверенностью. Но когда представитель прокуратуры утверждает, что, условно говоря, стола нет, когда я по нему стучу, и продолжает настаивать, что это я стучу по воздуху, значит, либо он больной и его в психолечебницу надо уводить, либо он выполняет чье-то задание. Ему сказали: «Не было этого», и он повторяет: «Не было». Какое-то происходит абсолютное и очевидное безумие. И у меня ощущение, что дело даже не в Кирилле, а в заказе, который необходим для других целей.

В ответ на вопрос журналистов, что делать в этой ситуации, Фокин ответил весьма конкретно: «Мне кажется, делать сейчас надо одну очень важную вещь. Поскольку это дело стало резонансным, то есть, стало контролируемо общественностью, надо очень внимательно следить за процессом. Потому что мы прекрасно знаем, как все может меняться на стадии следственных действий — как меняются показания, факты и к чему все приходит. Здесь бдительность, внимательность должна быть, конечно, обеспечена. Но в вину Кирилла, повторю, я не верю».

Также Фокин прокомментировал ряд иных предложений представителей театрального сообщества, связанных с возможными действиями в связи с «делом Серебренникова».

Я категорически не согласен с идеей байкотировать тех, кто не поддерживает Кирилла Серебренникова. Объясню, почему. Мы, наше культурное сообщество, наша театральная мысль сегодня очень расколоты — причем, агрессивно расколоты. В этой ситуации нельзя указывать людям, что им делать — что говорить, а что не говорить. Каждый решает для себя. И тех, кто решает не так, как нам нравится, ни в чем обвинять нельзя, иначе мы с другим знаком, но говорим то же самое, что говорят люди, которые требуют поджигать кинотеатры, если в них будут показывать «Матильду». Щель между нами и так разрастается — и может случиться то, что было сто лет назад, когда все стояли стенка на стенку - мы знаем, чем всё тогда закончилось. Были такие же православные организации, проявлявшие крайнюю нетерпимость к инакомыслящим. А что, не было Союза Архангела Михаила?! Да все это было. Вот это пугает — процессы, которые повторяются с преступной похожестью. А мы их допускаем.

Что касается Вырыпаева, то его письмом я тоже, честно говоря, поражен. «Откажитесь от общения с властью, не берите денег!» Что это такое? Как это возможно? А провинция как у нас живет, он в курсе вообще?! Я встречаюсь по делам Гильдии режиссеров России с представителями провинциальных театров. Двадцать тысяч рублей на постановочные расходы театру дают на сезон! Что? И от них отказаться?! Я понимаю, что в той стране, где Вырыпаев сейчас проживает, это в восторгом примут - и Выпыпаев будет выглядеть таким польским Герценом. Но как ему ни стыдно такое говорить! Что это за поучения такие?! Прежде всего, надо всегда вести диалог с властью. С любой! Когда прекращается диалог с властью, всё, конец! Тогда наступает монолог власти. Мы знаем эти периоды, когда был только монолог, а ты мог лишь кивать головой или молчать. Диалог сейчас есть — хуже или лучше, но есть. И его нужно поддерживать.

А так, в целом ситуация, связанная с Кириллом, очень печальная. И это даже не то слово. Плохая ситуация, - подытожил худрук Александринки.

Данный комментарий — не единственный, который Фокин дал по так называемому «делу Серебренникова и Седьмой студии». Сразу после серии обысков и первых допросов, которым были подвергнуты Серебренников и его коллеги в конце мая 2017 года, Фокин опубликовал обращение возглавляемой им Гильдии театральных режиссеров России. «Гильдия театральных режиссеров России выражает моральную поддержку своему коллеге Кириллу Серебренникову в связи с ситуацией, сложившейся вокруг него и театра «Гоголь-центр». Режиссерское сообщество уверено, что следствие будет проведено предельно справедливо и честно», - говорилось в обращении Гильдии, подписанном самим Фокиным, худруком БДТ Андреем Могучим, творческим лидером Центра им. Мейерхольда Виктором Рыжаковым, главой Ярославской драмы Евгением Марчелли и рядом других российских режиссеров.

— Каков, на ваш взгляд, мотив власти в деле Кирилла Серебренникова? Это истерический вызов интеллигенции в духе «валите — заткнитесь — умрите» или взвешенная политическая интрига?

— Мы все забываем, что идет выборная кампания одного человека на главную должность в стране, и все, что сейчас происходит в официальном пространстве, подчинено одной задаче. Никаких других задач у государства на повестке дня нет. Так и нужно рассматривать дело Серебренникова.

Это дело многофункциональное. Первая его составляющая — послание либеральной творческой интеллигенции: обозначение, как нужно себя вести в выборный период, дабы избежать проблем. Нам говорят: заткнитесь! Власть создала такие экономические условия существования любых творческих институций, что невозможно нормально работать. Реализация любого проекта за государственный счет настолько забюрократизирована, что, не нарушив закон, его не осуществить. Нарушают все. Начиная с доверенных лиц президента. Только одни действуют, условно говоря, по правилам, установленным властью, а другие тешат себя надеждой, что они живут в свободном обществе, что деньги независимы от администраторов, которые их распределяют. Именно «другим» людям и послан месседж.

— А какова же вторая часть послания?

— Это ответ протестному обществу в целом на запрос о коррупции. Общество взволновано уточками у Медведева? Получите! Мы стали расследовать коррупционные схемы. И

коррупционерами оказались не те, кто возит собачек частным самолетом, а либерал Улюкаев, бывший руководитель СПС губернатор Белых, кумир креативной молодежи Серебренников. Вот где коррупция!

И тут я бы сделал пару уточнений об условиях существования креативных институций при нынешней власти. Во-первых, ни для кого не секрет, что существует система откатов. А чтобы «откатить» 15-30%, нужно эти деньги вывести из оборота, их нужно обналичить. Ведь все знают: откаты приносятся наличными деньгами, они не переводятся на счета — просто тупым кэшем. Чиновники вводят в такую зависимость те или иные культурные инициативы, заведомо ставя носителей инициатив под удар. Во-вторых, власть, по сути дела, сама подставила Кирилла, выдавая значительные внеконкурсные, не прошедшие необходимые процедуры деньги. Какие-то чиновники принимали какие-то решения, которые шли в обход существующего закона.

— Вам доподлинно известно, что Серебренникову выделяли какие-то суммы, минуя обязательную процедуру тендеров, которая прописана на любой чих из государственной казны?

— Я президент фестиваля и до прихода Мединского — член фестивального совета Министерства культуры. Я прекрасно знаю, как работает система по определению и выдаче субсидий. Я знаю доподлинно, сколько стоят фестивали в стране. Деньги, которые выдавались Кириллу, значительно превышали суммы, существующие в утвержденном бюрократическом слоте. Каким-то образом Кирилла взяли на крючок. Когда, находясь в Китае, Путин сказал, что Серебренникову было выделено 300 миллионов через Министерство культуры и 700 миллионов через бюджет Москвы, — хочу заметить, что это запредельно большие суммы. Например, на Международный Московский фестиваль Михалкова ежегодно выделяется 120 миллионов. А тут, со слов Путина, мы узнаем, что за два-три года Кирилл получил якобы миллиард.

Нужно понимать, что у нас нет никаких штабов, никаких администраций гражданского общества, нет никаких центров, вырабатывающих стратегии. А у власти, у небольшой группы людей, по отношению ко всему обществу ничтожно малой группы людей, есть институты, аналитики, штабы, работающие с банковской сферой, с промышленностью и с культурой… Штабы получают очень серьезные деньги, работают для того, чтобы нас, так сказать, обыграть.

Конечно же, «культурный» штаб взвешивал: что лучше? Взять Иванова, Петрова, Сидорова? И какая-то аналитическая группа говорит: нет, лучше Серебренникова, потому что он и театр, он и кино, он и современное искусство, он и фестивали.

То есть мы одним ударом получаем эффект в три раза больше. Если бы взяли просто театрального режиссера, тогда другие оставшиеся сферы подумали бы: это к нам не относится.

— Но ведь Путин Евгению Миронову сказал «Да дураки» о «масках-шоу» в «Гоголь-центре»! А потом четко сформулировал совсем иную позицию: мол, у нас многие из культуры сидят, и что теперь, всех освободить в силу того, что они работают в этой сфере?

— «Дураки» он сказал не в микрофон Первого канала, а на ухо Миронову. Я не знаю, с чем сравнить. Мужчина уговаривает женщину вступить с ним во внебрачные отношения. Он ей говорит все что угодно, чтобы добиться ее расположения, но он же не говорит такое в присутствии своей жены. В данном случае нужно было что-то сказать получающему из твоих рук медаль известному человеку, который является твоим доверенным лицом, тебе на выборах подтягивает если не реальный блок голосов, то решает некие репутационные вопросы. Но потом, когда под микрофон Первого канала все-таки спросили про «дураков», я хочу напомнить, Путин не сказал, что это неправильное действие, а сказал: зачем было приходить в бухгалтерию театра с силовой поддержкой? Там никто не окажет сопротивления. Вот что он сформулировал.

— Год назад для улучшения делового климата президент предложил смягчить наказание за экономические преступления. Получается, что неадекватно жесткие меры силовиков в деле «Седьмой студии» подставляют президента.

— Послушайте, Путин, как и любой политик, общается с электоральными группами.

Есть электоральная группа бизнеса. Он им говорит: не будем наказывать строго за экономические преступления. Есть электоральная группа силовиков, с ними он может общаться без протокола, без камер. Им он говорит: мы всех говнюков замочим в сортире.

— Получается, что борьба с коррупцией происходит на поле, где берут-дают все, а сажают исключительно слабых и либералов?

— Сажают представителей тех групп, которые недостаточно управляемы, недостаточно предсказуемы, которые способны подавать незавизированные сигналы, тем самым могут создавать ненужные напряжения в ответственный период «выборов одного человека на главную должность». Идет речь о формулировании властью правил игр. Ведь все в стране уже встроено в эти правила за исключением интернета и культуры. Поэтому и поставлен запредельно одиозный человек на культуру. У него самая сложная задача — встроить культуру в систему. И знаете, какая самая сложная акция, самое энергозатратное действие, которое совершил министр культуры на своем посту? Сбор подписей под письмом в поддержку действий Путина на Украине. Мединский лично вызывал к себе людей и добивался их подписей. Это было такое лишение невинности.

— После 23 августа чувствуете ли вы лично для себя опасность, как президент большого фестиваля, как художник, как гражданин?

— Безусловно, я чувствую опасность. Но все-таки я надел на себя защитный шлем и каждый свой шаг делаю с учетом опасности. Стараюсь какие-то шаги делать на опережение. Например, создание ресурса «АртдокМедиа» такой шаг (интернет-платформа для онлайн-просмотра документальных фильмов фестиваля. — Ред. ).

— Ситуация с «Матильдой» Алексея Учителя и «театральное дело» — звенья одной цепи?

— Вы знаете, нет. Вот когда армия в доисторические времена захватывала город, полководец давал воинам пару дней на разграбление. И тогда закон не действовал и захватчик делал все, что считал нужным. В принципе, здесь нечто подобное. Самопроизвольным, зачастую с низким культурным уровнем группам дали право совершать некие действия. Тогда и появились «Ночные волки», поклонские, различные религиозные ультрапатриотические объединения, которые стали совершать неадекватные вещи. В данном случае против того, кто вписан в систему: ведь Алексей Учитель не опасен, он в их команде, с ним можно по-другому договориться. А тут Поклонская, которой дана вольница на разграбление. Теперь ее уже не остановить, ей говорят: тихо-тихо! Но она вошла в раж.

— Как жить не вписанному в систему художнику? Входить с властью в диалог или нет?

— Бесполезно. Власть пришла в режим прямого насилия. Уже 86% зачищено: переформатировано сознание. Осталась группа людей с сохраненным естеством оценки окружающей их реальности. И с этими людьми сейчас идет работа. Вообще для всех есть один-единственный рецепт — не бояться! Никаких других рецептов нет.

Беседовала Тамара Ларина, —специально для «Новой»